Странный Харрис

Грешнов Михаил Николаевич

Последние слова Харрис выкрикнул. Гейм взглянул на него: вздор.

Однако он тут же откинулся от стола. Перед ним, на белой анкете, исписанной данными о пациенте, сидело чудовище: муха, величиной с кулак. Мохнатая, с радужными крыльями, синим, словно металлическим, туловищем, с головой, похожей на два сросшихся гриба, иссеченных фасетками-ромбами. Муха чистила лапами хобот и дрожала от работы и от нетерпения взлететь. Гейм хотел вскрикнуть от отвращения, но крик застрял у него в горле: муха разбухла, раздалась

до величины курицы. Гейм непроизвольно взмахнул руками, и все исчезло.

– Вот какая была муха, доктор Гейм, - сказал Харрис.

– Послушайте...
– Гейм весь дрожал.
– Что это?..
– Он не кончил вопроса, слова беспомощно повисли в воздухе.

– Вот я и говорю, - устало сказал Харрис.
– Что это?

Нет, перед Геймом сидел не фокусник, не шарлатан. Но и не обычный пациент.

– Я хочу стать человеком, - сказал Харрис, глядя в глаза психиатру.
– Нормальным.

Что ответить Харрису, Гейм не знал. При воспоминании о мухе его тошнило. Однако пациенту надо что-то сказать.

– Я не обедаю, доктор, - Харрис переменил разговор. Стоит мне вспомнить о сытости, и я сыт. Если я чего-нибудь захочу, оно появляется тотчас. Не подумайте, что это всегда доставляет мне удовольствие.
– Вчера у меня в руках появилась ампула с цианистым калием. А если, доктор, она появится...
– Харрис с испугом и в то же время комично прижал к животу руку.
– Я всего опасаюсь, - продолжал он.

Геим опять вспомнил муху и опять ощутил тошноту. Что же посоветовать пациенту?

Выручил обоих звонок.

Доктор взглянул на часы: половина шестого. Прислуга ушла, ему самому придется открывать дверь на звонок, чего доктор Гейм не любил: спускаться, особенно подниматься по лестнице - у него пошаливало сердце.

Однако сейчас он о.хотпо, даже с радостью поднялся с кресла:

– Одну минуту.

Он мог проводить Харриса вниз, он даже забыл правило всех врачей - не оставлять пациента одного: Гейм волновался. Машинально сходил по лестнице, нащупывая ногами одну за другой ступеньки, и очнулся наконец, когда встал в раскрытой двери лицом к лицу с посетителем.

– Ритц!
– воскликнул он.

– Гейм!..
– невысокий темноглазый подвижный человек чуть не повис у него на плечах.
– Сколько лет! Жив, старина!..

– Господи, - сказал Гейм.
– Ты с неба свалился...

– Почти!
– засмеялся Ритц.
– А ты все такой же. Нет, нет, располнел!

– Господи, - повторял Гейм.

– И одышка у тебя? Сердце?..
– Ритц продолжал хлопать доктора по плечу, пожимать руки.

– Откуда ты, скажи!
– спрашивал Гейм.

– Скажу! Непременно скажу!

Они стали подниматься по лестнице, и Харрис, сидя в кресле перед столом, слышал их восклицания.

Но вот дверь открылась, вошел Гейм,

за ним - сухощавый, с резкими манерами человек. Харрис поднялся им навстречу. Лицо Гейма омрачилось. Приезд Ритца отвлек его, он забыл о необычайном клиенте. Теперь, увидя ожидание на лице Харриса, подумал: надо немедленно отделаться от него.

– Хендель Ритц, коллега, - представил он вошедшего Харрису.
– Не виделись восемнадцать лет. Подумать только!.. Обернулся к Ритцу, давая намек посетителю, что с приемом надо кончать: у него такое событие.

Харрис понял, взял шляпу.

– Я пойду...
– сказал он с огорчением.

– Нет, нет, постойте...
– Долг врача заговорил в Гейме. Я вам пропишу успокоительное.
– Он склонился над столом, быстро писал на листке.
– В любой аптеке!
– протянул листок Харрису.

– Доктор...
– просительно сказал Харрис.

– Ну разумеется, - сказал Гейм.
– Зайдите в понедельник. Во второй половине дня.

Он тут же пожалел о сказанном: было бы лучше, не появись Харрис никогда больше у него на приеме.

– Как у тебя с практикой?
– деловито спросил Ритц, как только Гейм проводил пациента.

Гейм опустился в кресло, лицо его было расстроенным.

– Ты чем-то взволнован?
– заметил Ритц.

– Нет, - Гейм постарался взять себя в руки.

– Расстроен, - настаивал Ритц, он тоже был психиатром. Неприятности?

– Этот пациент, - сказал Гейм.
– Видел его? Что о нем можешь сказать?

– Ничего, - ответил Ритц.
– Абсолютный нуль.

Гейм невесело усмехнулся.

– Скрытничаешь?
– опросил Ритц.
– Раньше у тебя душа была нараспашку.

"Сказать Ритцу?
– размышлял Гейм.
– Ритц не поверит". Да и насмешник Ритц. За острый язык и убийственный смех в колледже его не любили. Он и сейчас смотрит на Гейма, и в глазах у него смех.

– Странный случай...
– неопределенно сказал Гейм.

– Рассказывай!

Гейм колебался.

– Рассказывай!

– С виду бесцветная личность...
– начал Гейм и рассказал Ритцу обо всем, что случилось и что он пережил в кабинете.

Ритц, вопреки ожиданиям Гейма, выслушал все внимательно и, когда Гейм закончил, долго барабанил пальцами по столу. Потом сказал:

– Ты никогда не врал, Гейм, - у тебя трезвый характер. Не соврал и теперь.

Гейм кивнул.

– В таком случае, - продолжал Ритц, - кто это был?

Они долго обсуждали этот вопрос. Ритц вставал с кресла, подходил к окну, словно хотел увидеть на улице странного пациента. А в жилах у Гейма все еще бродил страх перед Харрисом, не утихала дрожь отвращения. Но Гейм разрешил Харрису прийти вторично и теперь, глядя в спину Ритца, стоявшего у окна, сказал: