Странствия Безногого
Шрифт:
– Сервис у тебя есть? Поделюсь.
– Музыка?
– Танцы!
– капитан иронично фыркнул.
– Душа у меня горит.
– Двойная наценка, - торопливо предупредил «таксист».
– «Пузыревка» - пять кредитов, «Гвардейская» - шесть пятьдесят, «Столичная» - восемь…
– Наливай! «Столичной». Бутылку.
– Закусывать будете?
– Нет!
…Подходя к вагону, Зигфрид и не подозревал, что, во-первых, этот самый вагон полуденного экспресса имеет злосчастный для гундешманской разведки номер пять, а во-вторых, несвоевременно
Безногий уже занес ногу над подножкой вагона, как вдруг в его бок больно уткнулся ствол лазерного разрядника.
– Стой, горилла!
– сквозь зубы приказал связной промразведки Гундешмана Сопливиан Носони.
– У тебя есть то, что тебе не принадлежит!
– Вы меня с кем-то перепутали, - заявил Зигфрид, с трудом изображая на лице искреннее изумление.
– Я вообще для гундешманцев Гость вне ЮК…
– Кто ты - я знаю, - заверил шпион.
– Где мои деньги и документы? Отвечай, или продырявлю тебя насквозь!
– Прямо здесь?
– Безногий иронично выгнул бровь.
– Тут же кругом полиция… А может быть, и мегаполиция. Схватить шпиона для них будет большой удачей. Я давно тебя раскусил, хвостатый! Деньги, явки, документы… Шпионские игры, так?
– Я турист, - заявил Сопливиан.
– Ты больше не сможешь заговорить мне зубы!
– Турист с разрядником?
– Зигфрид ухмыльнулся.
– Это ты в участке расскажешь. Судебному стенографисту.
– Петр!
– зеленея от негодования, позвал Носони.
– Обыщи его!
Из-за плеча гундешманца вырулил смущенный Чумкин.
– Продался гуманоидам?
– спросил капитан, укоризненно качая головой.
– Они же даже не пьют!
– Зато наливают, - Петька отвел глаза.
– И денег дают.
– Сколько он тебе заплатил, Иуда?
– Тридцать кредитов, - признался Чумкин.
– Но это только аванс!
– Обыскивай, - подтолкнул его чужак.
– В правом кармане посмотри для начала, что-то он топорщится…
– Тут диски какие-то, - Петька вынул из кармана Зигфрида пачку из шести дисков и протянул их гундешманцу.
Тот возбужденно схватил ценнейший пакет и радостно хмыкнул. Пока гуманоид радовался, а Петька тупо наблюдал за проявлениями охватившего работодателя восторга, Зигфрид сделал шаг назад и взобрался-таки на подножку экспресса. Когда Сопливиан обнаружил, что ствол его оружия не упирается ни в чей бок, было поздно. Закрываясь, пшикнул гермошлюз космического поезда, а над перроном пронесся сигнал отбытия.
– Стой!
– завопил Носони.
– Хальт, чилибанга! (Ну погоди, вражина!) - Во!
– Безногий показал сквозь толстое стекло тамбура кукиш.
– Урюк! (Простофиля!) Гундешманский агент хотел было выстрелить, но тут случилось нечто и вовсе невероятное - с точки зрения Безногого, конечно. Откуда ни возьмись, к Сопливиану и Петьке подскочили десять одинаковых суперманоидов - костюмы для всех мегаполицейских шили, видимо, в одном и том же ателье - и «резидент» со «связным» вмиг оказались закованными в магнитные кандалы. Старшина мегаполицейского наряда торжественно отнял у Сопливиана разрядник и секретные документы, продемонстрировал их десятку летающих телекамер разных информационных каналов и кивнул, указывая на машину с зарешеченными окошками.
Чумкина - пособника и связного гундешманской разведки - увели
– Шпион Борзони будет препровожден в изолятор предварительного содержания… - торжественно диктовал репортерам старший мегаполисмен, - на астероиде Борматырка Невозвратная.
Лицо Носони исказила гримаса ужаса. Зигфрид догадывался почему. На упомянутом астероиде содержались самые отпетые уголовники, причем исключительно люди. Гундешманцев многие из них никакими братьями по разуму не считали. Среди космических бродяг ходили слухи, что по неписаным борматырским правилам гуманоидов даже разрешалось употреблять в пищу. Исключение уголовники делали только для гундешманских авторитетов. Тут срабатывал принцип цеховой солидарности. Но Сопливиан не был вором в законе или хотя бы рецидивистом. Он был шпионом. А таких на Борматырке Невозвратной не любили. Что ожидало в этом изоляторе шпиона, да еще разряженного в кожаные аксессуары, представить было несложно.
– Я не Борзони!
– простонал Сопливиан, едва не падая на колени.
– Я не виноват! Этот землянин сам ко мне подошел!
– На астероиде разберутся, - заверил его мегаполицейский и подтолкнул в спину.
– Двигай ластами!
Зигфрид покинул тамбур экспресса, испытывая небывалое облегчение. Расчувствовавшись, он даже проронил скупую, но счастливую слезу. Он был богат, свободен и почти нетрезв. Это означало, что короткий, но содержательный отпуск капитану удался. Хотя с точки зрения задания, которое выдал ему на отпуск полковник Сбондин, все обстояло как раз наоборот. Документы вернулись владельцам, шпионы были раскрыты, а значит, до Злюхина наблюдавшая за всем этим фарсом земная контрразведка снова не добралась. Ну что ж, так распорядилась судьба. Спорить с ней было бесполезно. Зигфрид свою роль исполнил честно и до конца.
Размышляя над тем, стоит ли позже вернуться на Супертрахбах, чтобы забрать с космодромной стоянки свой честно отработанный «ЗУБ-3» или сразу купить новый космолет и забыть о первой суперманоидной столице на пару лет, пока не уляжется шумиха, он дошел до своего купе. Продолжая улыбаться приятным мыслям, он распахнул дверь купе и обомлел. Прямо в лицо ему смотрели два винтовочных ствола.
Держали оружие Филимон и Анабелла Слизняковы. Аглаида Карловна сидела чуть поодаль. На ее морщинистом лице сияла улыбка.
– Заходи, соколик, не устраивай сквозняк.
– Какой может быть сквозняк в герметичном экспрессе?
– буркнул капитан, проходя в купе.
– Он в космосе герметичный, - пояснила старушенция.
– А мы пока на планете. У него еще на втором космовокзале остановочка будет. Это после он в межзвездные дали отправится… а пока…
– А, понимаю, на втором вокзале вы и сойдете?
– Сойдем, сойдем, - закивала Аглаида.
– Нам на Растленск не надо, да и на Земле нас никто не ждет.
– На Земле - точно, - Зигфрид ожесточенно помотал головой.
– А вот в земле вас заждались… червячки могильные!
– Ты, голуба, не хами, а денежки выкладывай. Все честь по чести. На четверых поделим. Хотя тебе за хитрость и того не полагается.
– Э-эх, - Безногий повозился с карабинчиками, отстегнул рюкзачок и бросил его на столик.
– Делите, кровососы!
– Ах, как это… - начала было мадам Слизнякова, но Филимон ее одернул:
– Бела!
– Романтично!
– закончила Анабелла.