Странствия Шута
Шрифт:
Родители не колебались.
– Прошу, – молил Нортель. Я оглядел скопление Элдерлингов. Некоторые держали детей. Если я провалюсь, то представления не имею - что может случиться с нами. Я положил руку на мальчика, отданного мне отцом.
Я опустил свои стены.
Скилл поглотил меня, словно я вошел в бушующие волны. Он наполнил меня и через прикосновение устремился к ребенку. Я знал этого мальчика, этого ребенка Элдерлингов, знал, как он должен расти, и видел - что нужно было его телу, чтобы скорректировать себя. Поток Скилла прошел через меня, чтобы влиться в него. Искушение Скилла – вся чудовищная опасность этой пьянящей
– Я.. я чувствую, он исцелился! – воскликнул кто-то вдалеке и забрал у меня ту красоту, что я исправил. Пошатываясь, я открыл глаза. Нортель держал своего сына. Мальчик был слаб, но улыбался. Он уверенно держал голову и тонкой ручкой тянулся к отцовской чешуйчатой щеке, громко смеясь. Мод вскрикнула и заключила обоих в объятия. Они стояли, трое, похожие на рыдающее и смеющееся изваяние.
– Фитц? – произнес кто-то рядом. Кто-то потряс меня за руку. Янтарь. Я повернулся к ней, улыбающийся и озадаченный.
– Хотел бы я, чтобы ты это видела, – негромко сказал я.
– Я почувствовала это, – так же тихо ответила она. – Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь из присутствующих не почувствовал. Казалось, что здание вокруг гудит. Фитц, это было плохой идеей. Ты должен остановиться. Это опасно.
– Да. Но более того, это правильно. Это очень правильно.
– Фитц, послушай меня…
– Прошу. Ее ноги. Они стали неправильно развиваться около года назад. Раньше она бегала и играла. А теперь она едва ходит.
Я потряс головой и отвернулся от Янтарь. Женщина-Элдерлинг с высокими плечами стояла передо мной. Но это были совсем не плечи. То, что я принял за покрытые тканью горбы, было верхушками ее сложенных крыльев. Они были синими, верх их достигал ушей, а внизу крылья практически стелились за ней по полу. Девочка лет семи прислонилась к ней, с другой стороны ее поддерживал Элдерлинг-отец. Его отметины были зелеными, отметки матери – синими, а у ребенка сплетались оба цвета.
– Она наша, – сказал отец. – Но от месяца к месяцу ни один из наших драконов не хочет взять ее себе. Или же хотят оба и ссорятся по поводу ее развития, словно она игрушка. Один изменяет то, что начал делать другой. Оба наших дракона улетели в теплые края на время зимы. С тех пор ей стало хуже.
– Татс, Тимара, вы думаете, это мудро - просить его вмешаться? Не обидятся ли на это Фенте и Синтара, когда вернутся? – высказала опасения королева Малта.
– Когда они вернутся, тогда я и стану беспокоиться об этом, – заявила Тимара. – А пока, почему Филия должна расплачиваться за их пренебрежение? Принц Шести Герцогств, вы можете помочь ей?
Я осмотрел ребенка. Я практически мог видеть противоречивые замыслы. Одно ухо было с кисточкой, второе заостренным. Этот разлад звенел в моих чувствах, как надтреснутый звон сломанного колокола. Я постарался быть осторожным.
– Я не знаю. И если я попробую, мне придется взять ее силы из запасов ее собственного тела. Ее собственная
– Я не понимаю, – возразил Татс.
Я указал на ее ноги.
– Видите - ее ноги пытаются стать драконьими? Некоторые кости нужно убрать, потом добавить плоти. Я не могу сам ничего отрезать или добавить. Это должно сделать ее тело, – я слышал разговоры собравшихся Элдерлингов, обсуждавших мои слова.
Отец, покрытый зеленой чешуей, встал на одно колено, чтобы посмотреть своей дочери в глаза.
– Ты должна решить, Филия. Ты этого хочешь?
Она посмотрела на меня со страхом и надеждой.
– Я хочу снова бегать, и чтобы они не болели. Мое лицо сильно натягивается, когда я пытаюсь улыбаться, и мне кажется, что у меня потрескаются губы, – она коснулась своей покрытой чешуей головы. – Я хочу волосы, чтобы было теплее! – она протянула мне свои руки. Ее ногти были голубыми, с кончиками, заостренными, как когти. – Пожалуйста, – сказала она.
– Да, – ответил я. Я взял ее за руки, и она увидела в них надежду. Две тонкие ладони в моих мозолистых руках. Я чувствовал ее боль от попыток прямо стоять на вывернутых ногах. Я опустился, чтобы сесть на пол, и она с благодарностью опустилась следом. Мой Скилл потянулся к ее лбу. О, это была головоломка. Здесь ее отец, здесь мать, а здесь драконы коснулись ее и спорили, как два ребенка, которые не могут поделить одну куклу. Было так много возможных путей.
– Чего ты хочешь? – спросил я, и ее лицо озарилось. Ее взгляд на саму себя меня поразил. Она не возражала против своих сильных когтистых лап, но хотела, чтоб они росли прямо. Она хотела синюю лошадь на щеке, и темно-зеленые чешуйки на спине и на руках, вьющиеся, как виноградная лоза. Она хотела темные волосы, густые и крепкие, как у своей матери, и уши, которыми она могла бы двигать, чтобы улавливать звуки. Она показала мне это, и с помощью Скилла я убедил ее тело последовать ее воле. Я слышал, как вдалеке беспокойно переговаривались ее родители, но это был не их выбор, а ее. И когда, наконец, она отошла от меня, спокойно ступая на подушечки своих выгнутых ног и тряся гривой сверкающих волос, она выкрикнула им всем:
– Смотрите на меня! Это я!
Другой ребенок, которого мне принесли, родился с таким плоским носом, что едва мог дышать. Мы поправили ему нос, удлинили пальцы и выправили кости в бедрах, чтобы он мог ходить прямо. Ребенок стонал, и мне было жаль, что ему так больно из-за выворачивающихся костей.
– Это скоро пройдет! – шептали ему я и Скилл. Он был совсем худым и тяжело дышал от боли, когда я вернул его отцам. Один смотрел на меня, скаля зубы, второй плакал, но мальчик дышал, и на руках, когда он к ним потянулся, были пальцы, которыми он мог двигать.
– Фитц. Ты закончил. Прекрати, – голос Янтарь дрожал.
Скилл протекал через меня, и я вспомнил, что этот поток удовольствия был столь же приятным, сколь опасным. Для некоторых. Он был опасен для некоторых. Но я учился, я научился многому за сегодня. Я мог контролировать его, как никогда раньше, я даже не думал, что такое возможно. Дотронуться завитком, прочесть строение ребенка, провести Скиллом, которым я владел, словно щеткой по волосам – и все это я мог сделать.
И я могу остудить Скилл, превратить его из бурлящего потока в едва кипящий источник. Я мог его контролировать.