Страшилки нашего двора
Шрифт:
Или, скажем, спорт. Маркушкина в шахматы всех мальчишек и девчонок обыгрывает. А Хилоплатов, даром что фамилия происходит от слова «хилый», как на футбольное поле выйдет, так мячи один за другим в ворота противника летят. Это – если на воротах не Банич стоит. А если Банич – он любой мяч возьмёт. А мальчик из 4-го подъезда как-то фигуры по доске двигает, как-то мяч по полю
Или пение. У них два запевалы было: Голубицкая и Савчук. А вот Ветунцова из хора выгоняли. Потому что сорок человек поют, а Ветунцов своим воем остальных тридцать девять заглушает и всё портит. Но мальчик из 4-го подъезда даже этим отличиться не мог: поёт он или так просто рот открывает – разницы никакой.
У всех ребят прозвища были. Кого как звали, некоторых даже обидно, например, тощую Жиславскую – Кочергой. А Вовку Абрикосова – Абрикосом, просто по фамилии. Но мальчику из 4-го подъезда даже такой клички нельзя было дать. Потому что его звали Андрей Андреев. Ну сделай из фамилии прозвище – то же имя получится.
И даже в журнале он, хоть и на букву А, не первым стоял. Впереди него был тот же Абрикос.
Однажды мальчик из 4-го подъезда ехал на автобусе. На своей остановке вышел, и мужчина, который стоял рядом, – тоже. У мужчины в руках рюкзак: он его в автобусе снял, чтобы других не толкать. Закинул рюкзак за спину и пошёл своей дорогой. А оттуда кожаный пакетик выпал. Мальчик из 4-го подъезда его окликнул:
– Дядя! Эй, дядь!
А тот уже довольно далеко отошёл. Правда, если крикнуть погромче, он бы услышал. Да и догнать ещё можно было. Но мальчик из 4-го подъезда подумал: «Что это я буду орать или бегать, как ненормальный? Сам уронил, сам и виноват».
Раскрыл пакетик, а в нём зеркальце. Такое, как женщины носят, чтобы макияж поправлять, а мужчины берут в дорогу, чтоб бриться. Посмотрел мальчик из 4-го подъезда в зеркальце и, конечно, себя увидел. Другой бы рожу состроил или язык показал, но он ничего такого не сделал. Нормально так посмотрел.
Вдруг отражение говорит:
– Привет!
Как будто
– Привет, – говорит мальчик из 4-го подъезда.
А тот, из зеркальца:
– Что ж ты не удивляешься? Я ведь волшебное зеркало. Могу любое желание исполнить.
– Врёшь!
– Проверь.
– Ну сделай, чтоб я во всём первым был!
– Ладно.
И тут пальцы у мальчика из 4-го подъезда сами собой разжались, зеркальце упало и на мелкие-мелкие кусочки разбилось. Подул ветер, кожаный чехольчик из рук вырвал и осколки с асфальта смёл. Как будто ничего и не было. Может, примерещилось?
Мальчик из 4-го подъезда пошёл домой. А во дворе ребята в футбол играют. Увидели его и кричат:
– Эй, Андреев! Банич заболел, иди, встань на ворота.
«Ну, – думает мальчик из 4-го подъезда, – если зеркальце мне не приснилось, я им сейчас покажу!»
Встал на ворота и чувствует, что сейчас любой мяч возьмёт. А с мячом как раз Хилоплатов. Одного обвёл, другого, третьего, выходит прямо на вратаря… Ногу отвёл и… как поскользнётся! Упал, а встать не может. Все к нему кинулись, а у него нога сломана. На этом футбол и кончился.
Только мальчик из 4-го подъезда вошёл в свою квартиру – телефон звонит:
– Андреев, куда же ты делся? Забыл про шахматный турнир? Ты же на первой доске играешь. Против Маркушкиной.
Он в школу прибежал. Так и есть: столы стоят, за ними участники турнира, только за первым столом никого. Сел, а в голове – прямо вся партия от первого хода до последнего, победного. И он точно знает, в какой момент Маркушкина ошибётся.
Но вдруг физик Виктор Львович (от судьёй турнира был) говорит:
– Извини, Андреев, но Маркушкина заболела. А без неё что за турнир? Мы его переносим на неопределенный срок.
Мальчик из 4-го подъезда чуть не сказал: «Да я теперь любую Маркушкину обыграю». Но сообразил, что вряд ли ему на слово поверят.
Побежал к учительнице пения:
– Лариса Александровна, хочу запевалой стать. Я теперь лучше всех пою!
Конец ознакомительного фрагмента.