Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
Шрифт:
— Батюшки мои, а его-то как там называли?
— Савин.
— Вот теперь знаю и даже хорошо знаю вашего мужа, славного военного советника одной из пехотных дивизий Арагонского фронта. Где же он?
— Взял свой вещевой мешок и пошел в Первомайск на призывной пункт… А я подумала, что, может быть, Алексей будет здесь нужнее, и вот пришла.
Звонок в Первомайск генералу Никанору Евлампиевичу Чибисову (командующему
«При встрече пришлось поругать А.В. Мокроусова за излишнюю скромность. Ну что это за мода — бывший комбриг берет вещевой мешок и отправляется на призывной пункт, когда такая нужда в знающих и опытных военных людях…
— Это самый нереволюционный поступок в твоей жизни!» [59, с.18].
Спустя четырнадцать лет в уже развернутых мемуарах эпизод с женой Мокроусова повторен слово в слово [60, с. 14].
Как мы видим, П. И. Батов отзывает А.В. Мокроусова в распоряжение штаба 51-й армии, и уже под конкретного человека создается новая должность — командующий отрядами народного ополчения.
23 июля назначается начальник штаба народного ополчения И.К. Сметанин — бывший работник военкомата, а затем и комиссар — секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н.Г. Соколов.
В Крыму, который в тот период находился в глубоком тылу, все, что было связано с народным ополчением, напоминало фарс. В обком стала поступать радужная информация о том, как идет запись в народное ополчение. Из райцентра Ленино сообщалось, что «к 15 июля записалось 1600 мужнин и 509 женщин. Запись продолжается».
В Ялте цифры были вообще ошеломляющие: «Записалось 6310 человек из них 3505 женщин» [9, с. 35].
Чем будет заниматься народное ополчение, люди, вероятно, понимали смутно. В структуру нового формирования входили пожарные посты, противохимическая защита, посты воздушного наблюдения, истребительные отряды, которые должны были ловить парашютистов, и так далее… Самое главное заключалось в том, что все это должно было осуществляться рядом с родными домами, а не на фронте. Так, во всяком случае, решило большинство «ополченцев».
Несмотря на то, что ополчение должно было создаваться, как мы уже знаем, на добровольной основе, среди материалов об исключении из партии я обнаружил следующую запись:
«15.07.41 Парторганизация симферопольского мясокомбината исключила из рядов членов ВКП(б) Пичужкина Ивана Васильевича, 1887 года рождения, «За невступление в ряды народного ополчения». Все последующие инстанции утвердили исключение, но уже с другой формулировкой: «За проявление великодержавного шовинизма и за неустойчивость» [7, с. 48].
Не будем гадать, что скрывается под понятием «великодержавный шовинизм».
20 августа 1941 года на заседании бюро обкома впервые упоминается об опасности, которая нависла над Перекопом. На основании решения Ставки Верховного Главнокомандования о создании особой 51-й армии создается правительственная комиссия для проведения
Пункт 4-й гласил: «Приступить к переселению всего населения в местности к северу по линии Ишунь — Тюн — Джанкой, разместив их в местностях, освободившихся в связи с эвакуацией из Крыма немецкого населения. Закончить эту работу не позднее 23 августа» [7, с. 11].
Факт депортации этнических немцев на заседаниях бюро ранее не рассматривался. Вероятно, решение принималось на другом уровне. Удивило то, что депортация, оказывается, не носила сплошной характер. По каждому району был отдельный список на 10–15 человек, которым, с разрешения секретаря райкома, была предоставлена возможность остаться в Крыму. Как правило, это были представители партийно-хозяйственной номенклатуры немецкого происхождения.
Тех сил, которыми располагал находящийся в Крыму 9-й армейский корпус, для обороны полуострова было явно недостаточно. В приказе Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина от 14 августа 1941 года о формировании на его базе отдельной 51-й армии, помимо уже имевшихся 106-й и 156-й дивизий, в нее были включены 271-я, 276-я стрелковые, 40-я, 42-я и 48-я кавалерийские дивизии, которые в срочном порядке перебрасывались на полуостров. Началось формирование четырех дивизий из жителей Крыма, которые по той или иной причине еще не были в армии.
Вопреки общему правилу, крымские дивизии получили не боевые номера из всесоюзного регистра, а условные: 1-я Крымская (формировалась в Евпатории), 2-я Крымская (Ялта), 3-я Крымская (Симферополь), 4-я Крымская (Феодосия).
15 августа в Симферополе в помещении театра юного зрителя (здание не сохранилось: на его месте построен дом на ул. Горького, 31) разворачивается управление 3-й Крымской дивизии и начинается комплектование ее частей. Вот тут и пригодились заявления ополченцев, которых стали зачислять в уже реально создающиеся дивизии.
Командиром 3-й Крымской дивизии был назначен кадровый командир, а вот политсостав — все вчерашние симферопольцы. К примеру, секретарь Симферопольского горкома партии Г.П. Кувшинников стал начальником политотдела дивизии; директор моего родного автодорожного техникума В.М. Гнездилов — комиссаром стрелкового полка; директор автобазы «Союзтранс» А.В. Подскребов — комиссаром гаубичного полка, еще недавно в списках народного ополчения он фигурировал как комиссар коммунистического батальона народного ополчения Железнодорожного района; О.А. Караев — комиссаром 514-го с.п.
12 сентября 1941 года разведывательные группы противника появились на Перекопском направлении. 15 сентября был захвачен Геническ, а на следующий день враг подошел к Чонгарскому мосту и Арабатской стрелке. В этот день именно там оказался вездесущий журналист Константин Симонов, о котором речь пойдет несколько позже. Его впечатления были совершенно безотрадны. Видел он, что бойцы наши вооружены из рук вон плохо, артиллерии нет, окопы — это только то, что еще не окончательно разрушилось после Гражданской войны. И самое поразительное — на Перекопе и Чонгаре почти не было наших войск.