Страшная сказка
Шрифт:
Так вот эта самая мадам Гуляева и была та рыжая чокнутая, которая заразила черного «немца» от бешеной дворняги!
Узнав ее на фотографии, Серега надолго скукожился. С тех пор его почему-то постоянно внутренне познабливало. И улучшению его настроения, а также внутреннего климата отнюдь не способствовало новое появление мадам Гуляевой в клинике. Причем ровнехонько через год после того, первого, незабываемого. И, что характерно, она опять интересовалась бешенством. Странно было только, что она появилась в сопровождении какого-то хмыря, чьи карманы были также набиты такими же денежными знаками. И это странное совпадение донельзя встревожило Серегу…
Родион Заславский
Апрель 2001
Они целый день были не в себе. Говорили, планировали, до мельчайших деталей обсуждали, как вести себя вечером, – не то чтобы ждали неприятных неожиданностей, но оба понимали: такую игру начали, где всякое может случиться; и все же при этом каждого не оставляли воспоминания о случившемся днем, не оставляли одинаковые мысли: «Как же мы все угадали! Как все угадали!» И не могли прийти в себя от своей пугающей проницательности, и не очень-то представляли себе, что теперь с ней делать, как расхлебывать ее последствия.
Строго говоря, Родион в данном случае скромно представлял себя той самой мухой, о которой некогда упомянул баснописец Дмитриев (а вовсе не дедушка Крылов, как принято считать!):
Бык с плугом на покой тащился по трудах,А Муха у него сидела на рогах,И Муху же они дорогой повстречали.«Откуда ж ты, сестра?» – от этой был вопрос,А та, поднявши нос,В ответ ей говорит: «Откуда?Мы пахали!»Потому что еще там, в Нижнем, в тихом уголке, который удалось-таки сыскать в этой шумной пивнушке «У Ганса», едва выслушав сумбурные доводы Васьки Крутикова (в пересказе Родиона) и его собственные осторожные выводы, Ольга сразу назвала единственный реальный способ, которым Надежда могла добиться своего. Это если допустить, что ей и впрямь взбрело в голову осуществить такое осторожное – и в то же время рискованное, расчетливое – и безрассудное, медлительное – и зыбкое, словно трясина, убийство.
Привезти усыпленного пса в ветлечебницу, где содержалась собака, у которой подозревали бешенство. Подкупить санитара, да так, чтобы он не побоялся взять палку, намотать на нее клок ваты, заставить пса открыть пасть и намочить вату его слюной. Потом Надежда, очевидно, поцарапала морду спящему Роджеру и щедро измазала царапину слюной, сымитировав укус. Голова – самое опасное место, зараза проникает мгновенно. Ну а потом настала очередь Алима, которого любимый пес рано или поздно должен был укусить.
Так это было? Неужели так? И она решилась? Неужели решилась?!
Им было до того трудно поверить в нечто подобное, что, обсуждая детали и предполагаемого убийства, и будущей поездки в Северо-Луцк (отправиться туда Ольга согласилась быстрее, чем ожидал Родион, одновременно и обрадовав, и огорчив его своим решением: ведь он понимал, что согласилась она не ради возможности подольше побыть в его обществе, а только из-за денег, обещанных ей в любом случае), они то и дело перебивали друг друга снисходительными замечаниями типа: «Нет, этого не могло быть! Ну разве что как предположение слабенько проходит!» – или: «Разумеется, это все наши домыслы, но, раз впереди светит недурной куш, почему бы не поиграть в мыслительные кроссворды?» И они играли, в самом деле не принимая всерьез ни одного своего вывода. Не описать, что с ними стало, когда этот бомжеватый Серега фактически подтвердил почти все! А уж когда он начал уверять, что Ольга – та самая женщина, которая заплатила ему за возможность заразить черного пса бешенством…
Родион больше всего жалел об одном: что до отъезда не познакомил Ольгу с Васькой Крутиковым.
В доме, где отлеживался Васька, имелся телефон, телевизор, электричество, газ, биотуалет, в двух шагах от крыльца – скважина с насосом, так что Крутиков находился в очень комфортабельном подполье. И хотя Родион ежевечерне снова и снова обговаривал детали поездки в Северо-Луцк по телефону, выбраться к Ваське в деревню, тем паче с Ольгой, времени так и не нашлось.
А жаль. И еще жаль, что ни он сам, ни Ольга не обратили внимания на смутное беспокойство Валентины, которая при виде знакомой Родиона сразу напряглась: «А я вас где-то видела!» – и весь вечер, вместо того чтобы сосредоточиться на разговоре, так и этак присматривалась к ней, бормоча: «Нет, ну откуда я вас знаю?! Это что-то ужасное, вспомнить не могу, но ведь видела, видела совсем недавно!»
Встреча с Серегой дала ответ – где. В Северо-Луцке, конечно! Валентина маялась именно потому, что сразу обнаружила сходство Ольги с Надеждой Гуляевой, но не с той платиновой блондинкой, какой пассия Алима Минибаевича стала теперь: с серебристым макияжем и стрижкой «змеиная головка», – а с той, какой она была ровно год назад, еще при жизни Алима, когда подкрашивала вьющиеся, небрежно причесанные волосы хной, почти не мазала тушью ресницы и использовала вместо помады блеск для губ. Как Ольга. А Серега видел Надежду именно в таком обличье, потому и «обалдел» при виде Ольги.
Честно говоря, они не сразу поверили Сереге. Все-таки почти триста граммов «Ларсена» (во фляжке помещалось ровно столько) могут помутить какой угодно мозг. Тем паче что со времени его встречи с Надеждой прошел год! Однако, появившись у Розы (в клинику поехали практически сразу, сойдя с поезда, чтобы не терять времени, и только потом пошли устраиваться на ночлег к Васькиной любушке), сразу поняли, что ни о какой ошибке не может идти и речи. Роза даже с некоторой подозрительностью разглядывала Ольгу, как бы не до конца веря, что Надежда Сергеевна не вернулась по какой-то причине к прежнему своему имиджу и не решила устроить этакий странный тест для домработницы – ну, например, с целью проверки ее благонадежности.
– Очень похожи, очень! – твердила Роза, разглядывая Ольгу так и этак и изумленно расширяя глаза. – Только вы, извините, чуточку постарше будете, а Надежда Сергеевна, наверное, помоложе на годик или два, да и она ведь очень за собой следит. Через день массажи, косметика у нее самая дорогая – ну, вы понимаете. Собиралась даже золотые нити в лицо вставить! – произнесла Роза с почти молитвенной миной.
– Что ж не вставила? – буркнула Ольга, которой, похоже, до жути надоело, что ее беспрестанно сравнивают с Надеждой. Только женщина может это понять. Прожить жизнь в уверенности, что ты единственная и неповторимая, а оказывается – лишь чье-то бледное подобие. Вот радость-то!