Страшные истории для маленьких лисят. Большой город

Хайдикер Кристиан

– Да, – сказал в ответ Фермер. – Плакали пятьдесят баксов.

Он посмотрел на Н-211, который покорно сидел на своей обвалившейся клетке, маленький и беспомощный.

– По крайней мере, у нас есть один послушный лисёныш. – Фермер подошёл к Н-211, взял его за шкирку и прижал книзу. – Пойди-ка, Ферн, отвари немного курицы.

Ферн помедлила, бросив ещё один хмурый взгляд в лес. А потом направилась прямиком к дому.

О-370 заскулил. Двоюродный брат любил старые истории не меньше него самого. Вместе они часто воображали себе великие приключения, которые разворачиваются

прямо перед их норами – клетками. Но едва почуялась опасность, Н-211 оцепенел.

Ветер взъерошил мех О-370, напоминая о том, где он оказался. В холодном тёмном лесу. Деревья стонали и трещали. Где-то кричала в когтях совы белка.

Когда Мия и Юли в первый раз очутились в диком лесу, их направляли уроки матерей. А вот мама О-370 никогда ничему его не учила – только рассказывала лживые истории о том, что происходит в Белом Сарае. Она даже вообразить себе не могла, что когда-нибудь ему понадобится знать что-то ещё.

О-370 всмотрелся поглубже в лес. В конце концов при нём были истории Юли и Мии. И он знал, что, если останется здесь, его кто-нибудь да отыщет. Или сова. Или коралловый аспид. Или Снежный Призрак. Надо идти. Надо отыскать еду и приют.

Надо выжить.

И О-370 сделал первый шаг навстречу неведомому.

ПОД СОСНОЙ ЗАКРУЖИЛ снежный вихрь.

Альфа решила этим воспользоваться – ей был нужен предлог задрожать.

Младшие сидели позади не шелохнувшись, словно боялись, как бы эта история не принюхалась к ним. Голова Чужака грузно лежала на коричневых иголках. Он сморщился от боли и ждал, когда возвратится дыхание.

– Чт-что там висело на стропилах? – спросил недоросток тонким, как мышиный писк, голосом.

– Не слушаешь, что ли? – усмехнулась бета. – Это старшие лисы, их шк…

– Молчи! – оборвала её альфа. – Просто… молчи.

Недоросток обиженно заскулил – он был уверен, что из-за его роста им вечно пренебрегают.

– Что это вообще за имя такое – О-Триста семьдесят? – спросила бета.

Собрав последние силы, Чужак ответил:

– Такое… которое люди… дают лисам.

Альфа внимательно осмотрела раны чужака – кровь, кажется, перестала бежать. Если уж в самом начале истории появляется фермер, который крадёт шкуры, дальше может быть только хуже – насколько хуже?

– Иди домой, – сказала недоростку альфа. – Мама, наверное, беспокоится.

– Но… но она ведь любит, когда нас нет! – воскликнул в ответ недоросток. – Она всё время так говорит! И вообще, О-370 ничего уже не грозит, правда же?

Чужак, помолчав, вздохнул.

– Лисы на Ферме, может, и ошибались, когда рассказывали о Сарае… Но это не значит, что они ошибались, когда рассказывали о мире за пределами Фермы.

– Ой, – сказал недоросток и поджал уши.

– Что было в лесу? – спросила бета.

– Ничего, – ответил Чужак. – Он закончился, не успев начаться… полем из поваленных деревьев.

«Земля по ту сторону пней», – подумала альфа. Она её видела: пни тянулись за горизонт,

точно обломки зубов. Мама заставила их с сестрой и братом поклясться мехом на животах, что они даже лапой туда не ступят.

– На этом, – сказал Чужак, – мы покидаем О-Триста семидесятого.

– Как? – воскликнул недоросток. – Это ведь ещё не конец!

– Ещё нет, – обессиленно выговорил Чужак. – Лишь начало новой истории. – Он закашлялся, кривясь от боли. – По ту сторону пней лежит земля, закутанная в бетон. Там, где лисы рыли когда-то норы, теперь высятся норы людские. И вся дикая зелень, в которой мог спрятаться лисий мех, выкорчевана и вырублена.

Прерывистыми глотками Чужак втянул в себя воздух, а альфа устремила взгляд в лес, пытаясь представить землю, где не бывает деревьев.

– Лисы приспособились выживать и в таком месте, – сказал Чужак. – Некоторые даже очень хорошо приспособились. Держи ухо востро и береги хвост – и обретёшь там рай, куда не посмеют сунуться ни койоты, ни барсуки. Там и дюжины хвостов не пройдёшь, как учуешь еду. – Затуманенными глазами он отыскал лисёнышей. – Там обитают чудовища, невидимые, как ветер.

Улица Готорна

1

СУМЕРКИ НАКРЫЛИ улицу Готорна и высушили яркие краски неба. Когда весь квартал окрасился в оттенки серого и серебристого, люди заперлись изнутри. Они заперли на замок двери и задёрнули шторы, с грохотом опустили ворота гаражей, словно хотели защитить себя от наступавшей ночи.

И как только антенны наэлектризовали воздух…

Как только окна заплясали колючим светом и загудели приглушёнными аплодисментами…

Со стороны кладбища показались четыре осторожные тени – одна большая, три маленькие.

Они бросились бежать вниз по улице, заныривали в дырки в заборах, крались вдоль вязких от листьев канав, огибали по кругу свет, что проливался конусом от уличных фонарей. Их усы и лапы выучили дорогу вдоль и поперёк – каждая трещина и каждый сломанный столб, каждая ямка и каждый клочок травы были знакомы им, точно шерсть на собственных мордах.

– Какое злодейство скрывается в сером сумраке? – проговорил один из лисёнышей по имени Стерлинг.

– Стерлинг! – рявкнула Дасти, заставляя его умолкнуть.

Лисица останавливалась каждые двадцать хвостов: осмотрись, принюхайся, послушай.

Двор, изгородь, мусорный бак.

Осмотрись, принюхайся, послушай.

Крыльцо, машина, газонокосилка.

Осмотрись, принюхайся, послушай.

Стерлинг заговорил шёпотом:

– Изгнанные из лесов и полей койотами и волками, отторгнутые от Города жестокостью человека, наши герои оказались меж двух миров. Между городом и лесом. Между тьмой и уличным фонарём. Между светом дня и непроглядностью…