Страшные истории Сандайла
Шрифт:
– Спасибо, – ответила Мария, но, когда она посмотрела на Энни, я поняла, что все кончено. Мама ничего даже не заметила. Взрослые, слава богу, такие тупые.
– Я все расскажу.
Силуэт
– Какая же ты злая, Колли. Не хочешь, чтобы у меня были подруги. Меня от этого уже тошнит. Я расскажу, расскажу, расскажу! Мама попросит Марию подружиться со мной опять, а тебя отправит в спецшколу или в тюрьму для несовершеннолетних.
– Не отправит, – возразила я, хотя сердце в груди гулко ухнуло, возвещая о замаячившей на горизонте опасности.
– Нет, отправит, – хныкала Энни, – я покажу ей, что ты делаешь с животными.
Наказание всегда должно соответствовать преступлению, так гласит здравый смысл, поэтому к делу мне пришлось подойти творчески. И при этом быстро, пока Энни не сообразила, что я хочу сделать. Я взяла со стола инструментальный нож, которым
– Не надо! – сказала она. – Пожалуйста!
Но продолжать дальше уже не могла, потому что я схватила пальцами ее язык. Инструментальный нож был очень тонкий и острый. Я всегда точила их достаточно, чтобы одним прикосновением рассекать плоть. Приставила его кончик к языку Энни. Знала, что наказание вышло отличное, потому что по всему телу растекся какой-то цветастый жар. Так бывало, когда я все делала правильно. Ощущение яркое, будто кто-то заглатывает тебя живьем. Не могу сказать, приятное оно или жуткое, но от него мне сразу становится ясно, что работа проделана хорошо.
В действительности мне совсем не хотелось ничего такого делать, но ее следовало проучить.
– Почему ты заставляешь меня делать тебе больно? – спросила я.
Энни заплакала, вслед за ней и я. Потом отняла от ее языка инструментальный нож и осторожно положила на стол. Я знала, что из меня получилась паршивая сестра. Если бы я ее правда любила, то нашла бы в себе мужество ее наказать. К тому же цветистое, рвущееся наружу чувство стало угасать, и в душе вновь воцарилась пустота.
Конец ознакомительного фрагмента.