Страшные сказки для дочерей кимерийца

Тулина Светлана

Вообще-то ратный устав никому не возбраняет пользоваться во время дружеских поединков — а тем более в бою потешном — любым оружием, в том числе и боевым. Но местные в большинстве своем отдавали дань несерьезности сегодняшних поединков, и потому и оружие выбирали тоже не слишком серьезное — легкие сабли или короткие слегка изогнутые мечи, чуть ли не ученические по виду, иногда дополняя их трехзубцовым кинжалом для левой руки. Боевая секира в здешних краях — вещь достаточно необычная.

Особенно — секира гномьей работы…

Вопли между тем усилились — на арену выбрался Селиг. Двое слуг

тащили за ним огромные ножны — похоже, молодой король Шушана на этот раз решил выступить с большим двуручником. Не самый удачный выбор при его довольно-таки среднем росте и не слишком-то мощном телосложении. Двуручники и так-то не отличаются скромностью размеров, а этот, судя по длине ножен, вообще был гигантом — длиной шага в два, и не мелких шага. Если такой вертикально поставить — наверняка окажется выше своего владельца. И тяжелый, похоже, не зря же двое слуг понадобилось. В Селиге же как-то совсем не угадывается мощи, необходимой для свободного и умелого обращения с такой убийственно тяжелой штукой. К тому же — против гномьей секиры. Интересно, какой клан ее делал?

Рахам тем временем вскинул руку, приветствуя своего соперника и побратима. Смертоносная плоскость серпообразного лезвия чуть шевельнулась, и в свете факелов темными гранями четко выделились руны клейма. Конан внутренне ахнул.

Он слишком хорошо знал — и это клеймо, и то, на что способно помеченное им оружие.

Время словно замедлилось, гул голосов отдалился. Селиговский двуручник против такой секиры — что ореховый прутик против боевого клинка. Вплетенное в остывающий металл во время ковки заклинание любую сверхпрочную сталь разрежет, словно горячий нож — масло. И даже зарубки на лезвии не останется. Такое оружие — слишком большая ценность для того, кто собрался просто немного поразмяться…

Из этого следует три возможных вывода.

Первая возможность — Селиг просто-напросто глуп и не знает, чем вооружен его противник. Или же это он сам пытался вооружить Рахама как можно лучше для убедительного исполнения намеченного фарса — и слегка перестарался. Что тоже, кстати, об излишнем уме не свидетельствует. Либо же все он отлично знает, просто намерения его несколько изменились со времени последнего доклада гленноровского шпиона. Пока курьеры мотались туда-сюда — многое могло поменяться…

Третья возможность могла оказаться самой неприятной — в этой игре есть еще и какой-то другой игрок. Третий. Со своими непонятными целями. И секира — это его ход. Может быть даже — не первый, а просто первый замеченный…

Конан напрягся, пытаясь заранее подготовиться к любой неожиданности. Из этого креслица чертовски неудобно быстро вскакивать. Но попытаться придется. Может быть, если подтянуть пятки поближе к заднице…

Между тем Селиг раскланялся со зрителями, отсалютовал хозяину замка и, взявшись обеими руками, медленно вытащил огромный меч из изукрашенной серебряной оплеткой ножен. Перехватившись поудобнее, поднял его над головой — то ли в салюте, то ли для того, чтобы даже задним было все хорошо видно.

Зрители стихли, приветственные вопли превратились в недоуменный ропот и шушукание. Кто-то робко хихикнул, за ним следом рассмеялся другой и третий, уже увереннее. А потом и все остальные разразились громовым восторженным хохотом. Конан расслабился, пряча за сплетенными пальцами улыбку.

Селиг задумал красивую шутку, и шутка его удалась.

Правильным

оказалось второе предположение, не самое плохое из имевшихся, к тому же — с неожиданным дополнением. Шушанский король вовсе не был глуп и отлично знал, чем именно вооружает он своего побратима. И этот совершенно неподходящий по размеру огромный двуручник тоже выбрал он совершенно не случайно. Да что там — выбрал?! Ни о каком простом выборе тут и речи быть не могло! Этот меч наверняка был специально изготовлен умелыми мастерами своего дела — и изготовлен именно для сегодняшнего вечера. Только вот искусные мастера эти вовсе не были кузнецами.

Потому что меч был деревянным.

Гарда искусной работы была выполнена в виде экзотического цветка, лепестки которого, отгибаясь, прикрывали кисти, а длинное лезвие выглядело растущей из центра стрелой. Сходство лезвия со стреловидным бутоном еще больше усиливалось тем, что самый кончик его, перед тем как сойтись в заостренный наконечник, слегка расширялся, словно нераскрывшееся еще соцветье. Полированное дерево настолько красиво отливало цветом темного пламени в свете факелов, что многие дамы заахали и зааплодировали от восторга.

Селиг, ослепительно улыбаясь, крутанулся на пятке, взмахнув за спиной коротким плащом, словно черно-алыми крыльями, и сделав изящный выпад в сторону соперника. Рахам взревел, как водяной жеребец в период гона, со свистом крутанул над головой секиру и бросился вперед. Конан беззвучно посмеивался в сцепленные пальцы — он уже понял, что именно за представление будет тут разыграно.

Так и вышло.

Селиг в последний миг очень изящно подался в сторону, и хищному лезвию достался лишь край взметнувшегося плаща — черно-красная лента была отрезана беззвучно и отброшена далеко к столам, а не удержавший равновесия Рахам был вынужден пробежать несколько шагов и лишь потом смог остановиться и развернуться для новой атаки. Но прежде чем Рахам сумел восстановить равновесие и броситься вперед, Селиг сделал два быстрых шага и в красивом выпаде нанес три стремительных укола в — два корпус противника, один в руку. И снова отпрыгнул.

Конечно, с настоящим стальным мечом такого размера он бы не смог провернуть ничего подобного — настоящий меч был бы для таких выкрутасов слишком тяжел. А этой изящной деревянной штучкой — вполне.

Рахам снова атаковал — и снова промахнулся. На этот раз было отчетливо видно, что промахнулся он специально, но зрители, похоже, не возражали. Хитро придумано! В обычном поединке очень сложно преднамеренно получить легкую травму так, чтобы никто из зрителей не заподозрил этой самой преднамеренности. Но если поединок сам по себе насквозь фальшивый, игрушечный, изначально подстроенный смеха ради — тут любая нарочитость будет воспринята как должное.

Тем временем поединщики сошлись в ближнем бою, лезвие к лезвию. Обычного для таких случаев визга металла по металлу не было — не было вообще никаких особых звуков, когда самый кончик деревянного клинка срезало где-то на расстоянии ладони от острия. Дерево оказало гномьей секире не больше сопротивления, чем красно-черный шелковый плащ.

Зрители ахнули. Рахам попытался закрепить успех, сократив меч своего противника еще на ладонь, но Селиг успел отскочить. И даже огреть укоротившимся мечом своего не успевшего вовремя развернуться соперника. Плашмя, пониже спины. Не больно, но довольно-таки чувствительно для самолюбия.