Страшные сказки для дочерей киммерийца
Шрифт:
Они вскочили разом, словно тоже стремились изо всех сил быть ей полезным хоть в чём-то. Двое самых шустрых успели выскочить за дверь, последнего Нийнгааль остановила у порога повелительным жестом:
— Разожгите очаг, найдите подходящий котёл и лохань для купания. И побыстрее.
У стражника вытянулось лицо:
— Но, госпожа, где же я могу…
— Меня не интересует, где и как. Главное — чтобы быстро. Да, и пусть кто-нибудь принесёт мне мою седельную сумку, — она небрежно махнула рукой, показывая, что разговор окончен. Стражник сглотнул, буркнул:
— Сей миг, моя госпожа! — согнулся в торопливом поклоне и выскочил за порог. В узкое окошко Атенаис
Вот это женщина!
У Атенаис даже горло свело от завистливого восхищения. Она бы всё отдала за возможность вот так небрежно приказывать и повелевать, точно зная, что повеление будет исполнено немедленно и беспрекословно. И когда-нибудь она сможет так. Митра свидетель, обязательно сможет! Не зря же солнцеликий послал ей навстречу прекрасную Нийнгааль. Ох, не зря! В бесконечной своей милости он даёт ей возможность учиться у поистине совершенной и прекраснейшей женщины. Что ж, Атенаис не осрамит своего покровителя и станет лучшей ученицей! Она будет держать глаза и уши широко раскрытыми. Она запомнит всё — каждый жест, каждый поворот головы или движение изящно подкрашенных бровей, каждую интонацию.
Она по-прежнему смотрела на прекрасную Нийнгааль во все глаза, но теперь уже по другому, не только с обожанием и восторгом. Она смотрела, оценивая и запоминая.
Между тем Нийнгааль, наклонившись над столом и заговорщицки поведя бровями, словно беря Атенаис в тайные сообщницы, негромко засмеялась и проговорила, косясь на пока ещё закрытую дверь:
— Ты ведь тоже была бы не против привести себя в порядок, правда? А у меня в сумочке найдётся масса прелестных вещичек, оценить которые по достоинству сумеет только настоящая женщина!
Привести себя в порядок!
Волшебные слова!
Атенаис чуть не прослезилась, сглатывая возникший вдруг под самым горлом тугой комочек. После подобных слов она стала бы обожать прекрасную Нийнгааль ещё больше — если бы такое только было возможно!
— Ваша сумка, госпожа!
Стражник, пыхтя, заволок и с большим трудом водрузил на стол огромную сумищу, более пристойную купцу-караванщику средней руки, чем такой роскошной и утончённой красавице. За ним топотал ещё один, судя по потной сияющей роже — страшно довольный собой. Он тащил наперевес неизвестно где добытый огромный медный котёл. Двое самых молодых сноровисто колдовали над очагом, а от колодца уже бежала первая пара с полными вёдрами. К тому же со стражником у ворот препирались два только что подъехавших всадника, пытаясь завести во двор гружёную повозку. В женщинах, сидящих на тюках в этой повозке и в данный миг пугливо озиравшихся на творящуюся вокруг суматоху, Атенаис признала отцовских рабынь.
Похоже, жизнь потихоньку налаживалась.
— Это грабёж! Конан, я тебя прошу, уйми аппетиты своего ворюги!
— Хотелось бы уточнить, не грабёж, а всего лишь справедливость. Столица страны никак не может получить меньше торговых привилегий, чем самый распоследний городишко! Иначе какая же она столица?! — Сай воинственно выпятил вперёд чёрную бородку, уже расчёсанную и подстриженную аккуратной лопаточкой.
Квентий в сердцах сплюнул. Закарис крякнул, мрачнея, и посмотрел на Конана. Но правитель Аквилонии от души веселился — сам он уже давно подписал все предложенные Саем торговые льготы для Асгалуна, отлично понимая справедливость его претензий. Пусть даже и заранее им же и подстроенных — не зря же поэт-разбойник так настаивал на предоставлении подобных льгот другим шемским городам. Сам Конан уже тогда понял,
Квентий ещё раз сплюнул. Обвиняющее выставил в сторону Сая узловатый палец:
— Ты — настоящий разбойник!
— Я знаю! — Сай расплылся в довольной улыбке, словно только что получил самую высшую шемскую награду. — Но всё же приятно услышать лишний раз справедливую похвалу от умудрённого жизнью человека!
Квентий плюнул третий раз, а Конан захохотал, не в силах более сдерживаться.
Оставив спорщиков, он вышел во двор. Несмотря на позднее время, активная жизнь не прекращалась и тут — та часть вновь прибывших, которую оставили в замке, готовила то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак и приводила в порядок оружие. В углу вовсю работала походная кузница. Конан несколько долгих вдохов смотрел на умелую работу полуголого молотобойца, наконец отошёл, одобрительно похмыкивая. Хотелось бы надеяться, что те, кого отправили на размещение в городские казармы, к своим обязанностям относятся не менее ответственно.
Самому ему тоже предстояло немало дел в связи с завтрашним походом. Хорошо, если удастся поспать хотя бы один-два поворота клепсидры.
Добраться до койки, действительно, удалось лишь после четвёртого послеполуночного колокола. И, уже проваливаясь в усталый сон, он наконец-то вдруг понял, что же именно смутно тревожило его всю вторую половину дня, лёгкой тенью омрачая такой вроде бы удачный вечер.
Атенаис так и не вернулась сегодня в замок. Как и посланный за нею отряд.
— Ты прекрасна! — ахнула Атенаис, когда развеялся пар от горячей воды и запахнутая в роскошный халат из тончайшего кхитайского шёлка Нийнгааль присела рядом с ней на лавку перед столом, заваленным разнообразными скляночками, кувшинчиками, коробочками и ларчиками, напротив большого серебряного зеркала. Восхищенные вздохи рабынь, суетившихся с мокрыми полотенцами и засыпающих свежими сухими опилками пролитую на земляной пол воду, показали их полное согласие с мнением их молодой госпожи.
— Глупенькая! — засмеялась прекрасная Нийнгааль. — Ты на себя посмотри!
И повернула большое зеркало чернёного серебра так, чтобы в нём возникло отражение умытой и причёсанной Атенаис.
Впрочем, не только умытой и причёсанной. При помощи своих мазей и притираний, а также странных палочек, оставляющих на коже следы разного цвета, Нийнгааль что-то странное сотворила с её лицом. И это что-то было похоже на чудо — глаза увеличились, в них появилось загадочное мерцание, губы стали яркими и манящими, а само лицо сделалось более утончённым и — о, Митра! — взрослым.
— Я, конечно, красива… — вздохнула Атенаис. — Но это ведь именно ты сделала меня такой. А ты же, госпожа… ты прекрасна сама по себе!
Нийнгааль опять засмеялась:
— Конечно, милая! Я ведь жрица Деркэто. Причём — высшая жрица! А высшая жрица такой прекрасной богини, как Деркэто, просто не может выглядеть плохо. Ты ведь знаешь, кто такая Деркэто и чем занимаются её жрицы?
— Знаю… — Атенаис смутилась, опустила глаза. — Я слышала, как стражники в казармах смеялись, хвастаясь своими победами над…