Страшные сказки. Осенний сборник историй
Шрифт:
Я встала на ноги. Я снова могла ходить. Мое тело полностью вернулось под мой контроль. Но не это было самым главным, ведь тело вторично на самом деле. То, что я почувствовала после всех обрядов, им не ограничивалось…
По ощущениям ближе всего определение «мешок с головы сняли». Как будто всю свою жизнь я жила слепая, едва дышащая, а тут… Энергия, сила… Словами не описать на самом деле. Я не слишком понимала, как это работает, но не променяла бы это чувство ни на что. И с тех пор ужасная полоса в моей жизни осталась в прошлом.
Я правда не знаю, что именно сделала со мной Федора, но вроде как она вернула мне… меня?
Как я узнала со временем, Ольга, заклятая подруга, все же получила по заслугам. Весь ее карточный домик, построенный на моем несчастье, сложился сразу же, как только я встала на ноги. С мужем мы развелись, хотя после обрядов он и умолял меня вернуться – я не любила его больше и не смогла простить предательства.
Танцы… Единственная моя настоящая любовь… Возвращаться в коллектив я не стала, просто не смогла бы объяснить, как сумела оправиться от травм. Зато сделала кое-что другое. С помощью друзей и знакомых я открыла свою танцевальную студию для детей. И поняла, что нашла себя. Учить их, видеть счастливые мордашки, помогать и направлять… Это было мое. Определенно.
Судя по довольному лицу Федоры, которую я иногда вытаскиваю на наши детские выступления, я угадала со своей истиной целью.
Они рядом с нами
«Не открывай запертую дверь, за ней беда страшная, тоска лютая и три бывшие жены в разной степени разложения». Ну, или как-то так, да? Но даже в сказках, в которых главного героя буквально подвешивают на крючок из природного любопытства, все заканчивается хорошо – герой побеждает злодея, и единственное, что хоть как-то омрачает образ победителя – скромная фраза про любопытную Варвару. Вот только сказки – не жизнь. Второго шанса не будет, счастливого избавления от зла тоже. Стоит ли любопытство того, чтобы умереть?
В детстве я была ребенком послушным, или, скорее, пофигистичным до ужаса. У меня был свой мирок в моей голове, а окружающий мир не особенно волновал. Сказали: «Нельзя ходить на речку», я и не ходила, даже когда мои товарищи подбивали меня нарушить правила. Запретили выходить из дома после заката – ну, так не очень-то и хотелось. Что мне на улице ночью делать? Ни вопросов, ни комментариев, ни единой попытки выяснить, что же происходит… Ох, как оно мне аукнулось после…
И даже став старше, главные правила проживания на даче – в бывшем бабушкином доме, «родовом гнезде», как это называла мама – я ни разу не попыталась нарушить. Домой уходила затемно, окна закрывала тяжелыми плотными шторами, дверь подпирала широким засовом. Зачем? Почему? А кто ж его знает? Так все делали – стоило солнцу опуститься за горизонт – дома во всей округе ощетинивались шторами и ставнями, превращаясь в какие-то средневековые крепости.
Я не была любопытной и не пыталась нарушать правила. Мне было достаточно того, что в старом бабушкином доме я чувствовала себя… сносно. Не хорошо, нет, до этого понятия мне было ОЧЕНЬ далеко, но по крайней мере кошмары прошлого хоть немного отпускали, не прячась в темных закоулках, как в городской квартире. В доме бабушки было спокойно. До того, как…
Меня никто
В тот вечер мне решительно не спалось. Кошмары, которые уже давно стали моими постоянными спутниками, в этот раз почему-то решили свести меня с ума окончательно – давили, мелькали перед глазами даже не во сне – наяву – и голоса… Мне казалось, что я слышу их, всех до одного… Я сидела на кухне, с ногами забравшись на табуретку, и изо всех сил пыталась не слушать, не думать, не видеть…
А потом поняла, что голоса, вернее, один конкретный голос, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО есть. Это не галлюцинация! Потому что звук шел не из моей головы, а буквально извне, снаружи дома! И вот тогда я решилась на то, о чем даже не думала никогда раньше – я приоткрыла одну из штор и выглянула в окно. Если бы я знала, что мои проблемы можно решить одним этим простым действием…
За окном, на крыльце стояла… бабушка. Моя любимая, самая лучшая на свете, моя бабуля! Она стояла там в одиночестве, прислонив руки к стеклу, и тихо говорила, как сильно скучает обо мне, и как ей хочется обнять меня покрепче. А я только и могла, что дышать с трудом, вцепившись руками в злосчастную шторку… Я… не знала, что мне делать. Все мое существо буквально кричало – беги к ней, обними ее, ты же так скучала! Но мой разум…
Мой разум, через навалившуюся на меня эйфорию, грыз меня одной простой мыслью. Бабушка, моя замечательная и любимая бабуля, уже десять лет как мертва. Я бы хотела поверить в то, что она пришла ко мне с того света, да я бы все отдала, лишь бы только допустить такую мысль, но… Для этого я была слишком рациональной. Поэтому только смотрела и слушала, но сдвинуться с места не могла никак.
А бабушка продолжала говорить, тихо и печально, совершенно бабушкиным голосом, ее же фразами, о том, как сильно она скучает и хочет обнять меня. И что я должна выйти к ней, или впустить ее в дом, чтобы мы были вместе, и чтобы я больше никогда не плакала. Только с рассветом эта безумная моя галлюцинация исчезла, оставив после себя дыру в моей груди и… неожиданно грязные следы под тем самым окном, как будто там и правда всю ночь топтался человек.
Сами понимаете, после ТАКОГО я просто не могла не открыть чертову штору снова. У меня не было на это никаких душевных сил.
Но к тому, что вместе с бабушкой под моим окном окажется еще и мама, я оказалась совершенно не готова. Это был двойной удар – сразу два мертвых, но бесконечно любимых мною человека просили меня впустить их, умоляли только обнять, прикоснуться, проститься по-человечески, и говорили, говорили, говорили… А у меня не было буквально ничего – ни сил, ни желания – закрыть чертову штору и не слушать.
Исчезли они так же, как и в прошлый раз – на рассвете, и теперь я точно знала, что это не галлюцинации. Галлюцинации не оставляют следов на земле. И жирных, длинных царапин через всю дверь тоже не оставляют. Но… если вы думаете, что, увидев эти следы, я хоть на минуту задумалась о том, чтобы прекратить, вы просто никогда не были на моем месте.