Страшные вещи Лизы Макиной
Шрифт:
Потому что пятью секундами раньше «опель» угодил мордой под задний мост «рено». Наверное шофер «опеля» намеревался размазать Макина номер три по брезентовому борту тяжеловоза, но не справился с управлением. Многоосный фургон подпрыгнул и четырьмя нехилыми колесами прокатился по капоту джипа, увлекая его боком за собой. Как эта махина не опрокинулась, одному богу известно. «Рено» швырнуло в сторону, на ограждение, он сшиб штук двадцать столбиков на разделительном газоне и только потом начал со свистом тормозить. Его задницу все сильнее заносило поперек полос движения, и, судя по смачным хлопкам, с той стороны в него врезались как минимум три машины. Джип выплюнуло обратно, морды у него уже не было, но третий Макин
Колеса «рено» заблокировались, прицеп раскачивался поперек полотна. Ментовский «форд» отшатнулся в крайний ряд, не удержался на бровке и улетел в кювет. Снова раздался визг многочисленных колодок и глухие удары. Водитель следующего «француза» проскочил по центровому газону, вывернул руль, и трехметровая башня кабины налетела на покореженный джип, прямо как бешеный слон или носорог.
«Террано» поднялся в воздух, медленно перекувырнулся и задней дверцей обрушился к нам на капот, превратив туловище Макина в кисель. После этого джип как-то непринужденно заскользил впереди нас вверх тормашками. Уцелевшие задние колеса болтались из стороны в сторону, как лапки у опрокинутого навозного жука, а глушитель указывал в небо, словно перископ. Перед тем как наша BMW встала на дыбы, я успел увидеть несколько блестящих черных звездочек, несущихся к нам с огромной скоростью. Это разлетались шестерни из редуктора джипа.
Одна из шестеренок пробила насквозь раздувшуюся подушку безопасности, туловище майора и застряла в спинке кресла. Между торчащих из спинки зубьев прямо мне на физиономию брызнула кровь. Машина клюнула носом, мы свалились в кучу, и несколько секунд я не мог разобрать, где верх, где низ. Кабина «рено» прошла в каких-то десяти сантиметрах справа, мы покачались на передних фарах и свалились обратно на колеса.
Передние дверцы сложились пополам, как фольга; Вова рассадил мне губу коленом, Петя держался за разбитое лицо и висел вверх тормашками. Задние амортизаторы подкинули нас еще разок, открылся багажник, потом мы воткнулись в поверженный джип и все стихло.
В тишине я услышал, как ревут гудки, воет сирена и хрипит наш главный борец с пришельцами. Позади, за кузовом застрявшего «рено», что-то горело, к небу взлетали искры и валил черный дым. Из кювета, куда свалился милицейский «форд», на четвереньках выполз человек, прополз несколько шажков и растянулся ничком в снегу.
«Удава» зажало креслом, из вывернутой левой руки сквозь куртку торчала кость, а щекой он прижался к дверце «бардачка», словно прислушивался к чему-то внутри.
Вряд ли он что-то мог слышать. «Удав» был еще жив и даже дышал, но при падении на нас «террано» крыша сплющилась и раздробила ему затылок, а тенезащитная шторка с зеркальцем почти пополам передавила шею.
И на всю эту красоту холодными кроткими глазами взирал застрявший Макин.
Я ворочался под Петями-Вовами, сплевывал кровь и ждал, когда рванет двигатель. Бензином несло все сильнее, оба охранника застряли вместе со мной, колотили ногами в перекошенные дверцы и никак не могли разогнуться. Я даже не сразу понял, кто зовет меня по имени, все громче и громче.
А потом салон тряхнуло, заднюю дверцу вырвали вместе со стойкой, и стало совсем легко. Вова лежал на снегу, как морская звезда, а меня держал на руках Макин номер три. Или номер четыре, что было уже неважно. Сопротивляться
Желтый брезентовый тент «рено» лежал поперек полос, закрывая движение, а кабина завалилась набок и уткнулась в столб. Впереди вращал колесами перевернутый «опель», а первые два дальнобойных автопоезда замерли поодаль, моргая аварийными огнями. Оттуда уже бежали люди. На встречной полосе все замедлялись, глазея на аварию, но никто не останавливался. Снег сыпался все гуще, казалось, что надвигается непроглядный зимний самум.
Возле Макина внезапно очутилась Лиза, но я почти не удивился. Лиза так Лиза, какая разница, кто меня пристрелит сегодня. Она поставила на землю чемодан, в который криминалисты упаковали тельце пластилина. Чемодан имел такой вид, словно его прокатали под прессом, но окончательно не сломался.
— Все хорошо, Саша, — сказала Лиза. — Сейчас поедем.
Она сделала шаг к BMW и склонилась над тем, что осталось от Макина-второго. Фаркоп падающего джипа угодил ему в середину позвоночника, пришпилив к капоту, как музейную бабочку. От удара двигатель сорвало с посадочных мест, он лежал на дороге, рулевые тяги топорщились вверх, как кабаньи клыки, а острым краем крыши Макина почти перерубило в районе лопаток.
Лиза что-то сделала или сказала, и раздавленное тело зашевелилось. Из щели показалась одна рука, затем другая, с жутким скрежетом металл разгибался, освобождая торс инопланетного чудовища. Ступня, цеплявшаяся за дверцу, вернулась к прежней форме, а дыра в спине зарастала на глазах. Еще секунду назад в нее можно было просунуть два кулака — и вот уже на коричневой ткани не осталось ни царапины.
Макин-второй поднялся на ноги и посмотрел своего двойника. Шапочка идеально ровно сидела на его круглой деревенской голове. Потом Лизкин папочка поднял руку и вытащил из щеки несколько крупных осколков стекла. Когда он ее опустил, оказалось, что левая рука у него сантиметров на десять длиннее правой. Какие-то шестеренки внутри Макина все-таки разладились...
На противоположной обочине затормозили две «скорые» и милицейский «козлик». Один из ментов жезлом останавливал движение, чтобы дать проход санитарам с носилками. Днище «опеля» закрывало уже толстое снежное одеяло, а из-под крыши растекалась бензиновая лужа. В проеме переднего сиденья висел на ремнях вверх ногами пожилой человек с дряблым лицом. Он так и не снял халат...
— Все хорошо, Саша, — повторила Лиза. — Уходим.
— Куда уходим? — на всякий случай спросил я.
— Домой, конечно, — удивилась Лиза. — Или у тебя были планы еще покататься?
И мир стал плоским.
Глава 17
ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ
Мир вокруг меня не просто потерял объем, но куда-то исчезли все звуки, остался только ровный гул и давящая боль в барабанных перепонках. Я словно выпал на глубине из батискафа, не мог пошевелить даже пальцем. Лиза исчезла, а картинка вокруг казалась, как бывает на кадрах, если на большой выдержке тряхнуть рукой. Макинские ручищи обхватили меня, точно два стальных крюка, а грудь его была твердой и такой горячей, будто меня приложили к камням в парилке.
Я различал только то, что возникало прямо по курсу нашего движения, не мог даже приподнять голову, как космонавт на центрифуге. Может быть, третий папа и передвигал ногами, но тряски не замечалось. Мы вихрем пронеслись через автостраду, миновали овраг, чахлые лесопосадки и ворвались на широкую улицу, полную машин. Макин ни от кого не уворачивался, он словно прокладывал маршрут заранее, просчитывая каждую щель в потоке транспорта.
В какое-то мгновение у меня прямо перед носом очутился кирпичный забор. Как мы его перескочили — я так и не понял, но Макин уже шпарил посреди сугробов.