Страсть и сомнения
Шрифт:
– Это копии записей из дневника Лулу за последние два месяца. Мы с напарником внимательно просмотрели их, но не нашли ничего, что могло бы помочь нам в расследовании. Разве что…
– Что?
Аннабел села рядом с Чадом и взяла протянутые им листки. Несмотря на то что она еще не совсем успокоилась после неприятных разговоров с Куинном Кортесом и Уитом, руки у нее не дрожали. Аннабел гордилась тем, что умела держать себя в руках, скрывать свои чувства.
– Дело в том, что, кроме Куинна Кортеса, есть еще двое мужчин, о которых Лулу упоминала в своем
Читать дневник Лулу было все равно, что вторгаться в ее личную жизнь. Глядя на небрежные короткие заметки, на нарисованных там и сям чертиков, Аннабел вспомнила, что Лулу, будучи подростком, всегда писала букву «i» с изящным сердечком вместо точки, используя ярко-розовые или пурпурные чернила.
– Вы не знаете, кто такой Рэнди? – спросил Чад.
– Рэнди? Не могу сказать наверняка, но это мог бы быть Рэндал Миллер. Или же Рэндольф Чамнесс. Насколько я знаю, у Лулу в прошлом была связь с Рэндольфом, но, по-моему, она не вспоминала о нем последние годы. Я бы начала с Рэндала Миллера. Обоих мужчин Лулу называла Рэнди. Точнее, она называла их «мой мальчик Рэнди-один» и «мой мальчик Рэнди-два».
– Рэндал Миллер живет в Мемфисе?
– Да, в Мемфисе. Он занимается недвижимостью.
– Это тот самый Рэндал Миллер?
Аннабел улыбнулась:
– Да, тот, кого рекламируют по телевидению и на многих рекламных щитах. Мистер Мемфисская Недвижимость.
– Но ему же под пятьдесят, и он женат.
– Да, это так.
– Мог у него быть мотив убить Лулу?
Аннабел почувствовала, что Чаду хотелось бы, чтобы она убедила его, что у женатого любовника ее кузины не было причины желать ее смерти. Похоже, сержант уже определил для себя виновного. И это Куинн Кортес. Но почему?
– Насколько я знаю, ни у кого не было мотива для убийства Лулу.
– Миллер – женатый человек. Если Лулу угрожала рассказать его жене…
– Это не в характере Лулу, – прервала его Аннабел. – Она не завязывала долговременных отношений, и ей не было никакого резона рассказывать жене Рэндала Миллера об их связи.
– Ладно. Мы проверим Миллера, зададим ему несколько вопросов. Если у него есть алиби на вечер пятницы, то оставим его в покое.
– А если нет?
– Будем копать глубже.
Аннабел пролистала страницы, и у нее замерло сердце, когда она наткнулась на первую запись с упоминанием о Бру. Быстро пролистав остальные страницы, она еще раз шесть встретила это прозвище.
– Какое еще имя интересует вас? – спросила она, прекрасно понимая, о ком еще Чаду хотелось бы узнать.
– Вы не знаете, кого Лулу называла Бру?
Сжав в руке листки дневника, Аннабел прикинула возможные варианты ответа. Их было два: сказать правду или солгать. Она выбрала первый.
– Бру – это прозвище. Так Лулу называла своего брата, Уита. Когда она еще была совсем маленькой, она не выговаривала слова «брат», как учил ее дядя Луис. Когда она пыталась сказать «брат», получалось «бру». Прозвище прилипло. По-моему,
– Значит, эти записи о телефонных звонках и свиданиях касались ее брата?
Аннабел кивнула:
– Да. Они были очень близки и регулярно поддерживали связь.
– Мне очень неприятно спрашивать это, но мог ли быть какой-то мотив…
– В пятницу вечером Уит был дома, присутствовал на благотворительном приеме, устроенном семьей Вандерлей.
Чад улыбнулся.
– И он никак не мог оказаться одновременно в двух местах, так?
– Полагаю, что не мог.
– Постарайтесь вспомнить подробности вашего последнего разговора с Лулу.
– Я позвонила ей, чтобы рассказать о визите доктора к дяде Луису.
Аннабел помнила, что Лулу сказала тогда: «Я рада, что папа держится. Передай ему, что я люблю его и что приеду домой на Пасху и привезу гостя. У меня большой сюрприз для папы, да и для всех вас».
Однако Аннабел не была уверена, что стоит сообщать об этом полиции. И в то же время она-то может считать, что это ничего не значит, но вдруг сказанное Лулу как-то поможет в расследовании?
– Лулу сказала мне, что у нее есть сюрприз для семьи, но даже не намекнула, что бы это могло быть.
– Говорила ли она что-нибудь еще?
– Только то, что привезет кого-то домой на Пасху.
– Она часто привозила на праздники домой гостей?
– У Лулу не было привычки приезжать домой на праздники. Она уже два года не приезжала даже на Рождество, а на Пасху в последний раз навещала отца четыре года назад.
– Как вы отнеслись к тому, что она сказала? – спросил Чад. – Гость на Пасху и большой сюрприз могли означать появление в ее жизни особого человека, а возможно, и предстоящую помолвку.
– Да, эта мысль приходила мне в голову.
– Ясно, что Лулу не собиралась замуж за Рэнди, поскольку он уже женат. Или за Бру, поскольку он ее брат. Используя метод исключения, приходим к выводу, что остается только один человек, упоминавшийся за последние шесть-семь недель в дневнике Лулу.
– Куинн Кортес.
– Если Лулу ожидала предложения, а его не последовало, она могла разозлиться на Кортеса, возможно, даже обрушиться на него с угрозами; он потерял голову и убил ее.
Аннабел стиснула зубы, чтобы не застонать. С того момента, как она узнала о смерти Лулу, ей удавалось справляться со своими эмоциями, чтобы заниматься делами семьи, но время от времени горе все же прорывалось наружу, несмотря на старания скрыть его.
Сглотнув подкативший к горлу тугой комок, Аннабел сказала:
– Чем она могла ему угрожать?
У Чада вытянулось лицо. Он усмехнулся:
– Да, вы правы. Этот сценарий годится только в том случае, если у Лулу было что-то, чем она могла оказывать давление на Кортеса.
– А насколько мы знаем, ничего такого не было.
– Насколько мы знаем. Но я инстинктивно чувствую, что если мы копнем немного глубже, то найдем что-нибудь.
– Вам хочется, чтобы виноватым оказался Куинн Кортес, верно?