Страсть на холсте твоего преступления
Шрифт:
— Она не способна на это и никогда не будет, — огрызнулся я, наблюдая за пронзительным взглядом Виттилето. Я жестокий человек, для меня всегда главной целью было её достижение, путь к окончательному исходу. Я сделал бы всё, чтобы стать главарём семьи, даже если на моём месте встанет та, чью боль я не вытерплю.
— Проверим? — вдруг спросил он и я моментально посмотрел на Терезу, потеряв её из виду и пропустив второй удар сердца.
— Если Итало попробует хоть пальцем её… — сжавшись, выдавил я Виттилето, получая его радостный взгляд.
— Вот ты, Харрис, ты действительно способен на войну со мной. Но
— Войны не будет, — ответил ему я и направился на второй этаж яхты. Грудная клетка под развивающейся на ветру рубашкой пылала огнём. Я злился, представляя Терезу зажатой в одной из кают, представлял следы другого мужчины на шёлковой коже. У неё была такая нежная кожа, которая краснела от одного лёгкого прикосновения. Удивительно, как она отличается от моего мира с непробиваемой кожей.
Тереза сидела на одном из кресел, тяжело схватившись за голову и мыча. Я подбежал к ней сразу же, упав на одно колено рядом с её тельцем.
— Тебе плохо? — спросил я, пробираясь сквозь рыжие запутанные волосы. Они все ещё были немного мокрыми и у самых концов превратились в кудрявые локоны.
— Тереза? — спросил я, убирая её тонкие руки и ловля на себе мутный пьяный взгляд. Черт. Аккуратно взяв её на руки, я направился к её каюте, ловля заинтересованные взгляды людей. Где малолетний придурок? Куда он делся, оставив Терезу одну? Чёрт. Она напоил её! Я ногой открыл её комнату и сложил тельце на кровать, включая прохладный режим кондиционера.
— Меня стошнит, — тихо проговорила она и я выдохнул, озлоблено желая набить Итало лицо за его выходку.
— Я помогу, — выдавил из себя я и подняв её тело на руки, направился в уборную, где аккуратно усадил её возле туалета. Губы Терезы побледнели, а глаза оставались закрытыми, скрывая самый прелестный зелёный цвет.
Я трогал её, гладил нежную руку, гладил круговыми движениями спину, придерживая голову, чтобы она не свалилась на бок. От касания моей руки с настолько нежной кожей, я хотел улыбаться.
Её рвало. Несколько раз точно, но я уже не считал, когда шёл за холодной водой и пытался напоить её. Конечно, она напилась. И я виноват в этом. Я сам сказал себе, что не буду смотреть на неё, тем самым дав свободу Итало. Он сделал, что захотел, что я ему позволил.
Она слаба. Несмотря на то, что у меня дома она ела целыми днями, сегодня я почти её не кормил. И это снова была моя ошибка.
Час. Долбанный час я сидел возле неё, уже научившись по интонации понимать, хочет она пить или её сейчас вырвет. Когда она хотела больше пить, а не вырвать все содержимое в унитаз, я понял, что ей стало легче. Вернув её в свою постель, я выдохнул, смотря на грязное белое платье.
— Харри, — вытянула она моё имя, и я вздрогнул, подумав, что её стошнит.
— Тебе нужно переодеться, — приказал я, получая в ответ хмурые брови. Впадинка, которая образуется на её лбу, заставляла меня смеяться.
— А если бы ты не приказывал, а попросил, я бы тут же дала тебе согласие, — пьяным голосом произнесла она.
— Я не могу переодеть тебя сам, — нахмурился я, начиная раздражаться. Она распахнула глаза, осознанно смотря на меня снизу-вверх.
— Даже если я согласна на это? — слишком серьёзно спросила
— Ты пьяна.
— Мне больно, — вдруг сказала она и поджала губы.
— Где? — я подсел к ней ближе, рассматривая её красивое мраморное лицо. Длинные густые ресницы и аккуратные брови придают ей соблазнительности. Ее лицо имеет ровные черты и идеальный овал. Часто я замечаю у нее розовый румянец и пухлые губы, что доказывает её юный возраст.
— Здесь. Поцелуй и все пройдёт, — она указала на свою шею и я, не выдержав, во весь голос засмеялся. Её детский лепет напоминал беззаботные дни моей молодости. А пьяная улыбка заставляла думать, что со мной ей хорошо. До поры до времени, пока алкоголь не выветрится и на утро все вернётся на свои места.
Я нагнулся, дав себе обещание, что смогу себя контролировать и поцеловал лебединую шею Терезы. Все в ней было красивым, блестящим, мягким и изысканным. Каждый изгиб её тела хотел быть изучен мной. Каждая линия, словно нарисована мастером. И мастер явно проклял меня, заставляя смотреть на чудо издалека.
— Помогло? — тихо спросил я, слушая её запыхавшееся возбуждённое дыхание.
— Здесь, — приказала она и указала на свою ключицу. Я тяжело сглотнул, рассматривая оголённый участок её тела. Коснувшись губами её ключицы, я заработал мягкий стон котёнка. Это заставило меня улыбнуться, и я взглянул в её глаза. Зелёные, словно весенняя трава, только распустившаяся и совсем молодая.
— Поцелуешь меня? — нежно спросила она на выдохе, и я горько усмехнулся, наклоняясь к её уху. Убрав локон рыжих волос, я прошептал:
— Повторишь то же самое трезвая и я подумаю, Тереза, — шепнул я, аккуратно стягивая ремешки с её платья, чтобы переодеть. Она наблюдала за всем молча, доверяя мне своё обнажённое тело. А я не смел нарушить наш контакт глаз, смотря точно на лицо Терезы. Пьяная, расслабленная, отдохнувшая и казалось, счастливая.
Переодев её в спальную рубашку, я вышел, плотно закрыв дверь её каюты. Была уже поздняя ночь и наша яхта прибилась к берегу возле отеля, но многие гости оставались на палубе. Глазами я молил найти младшего сына Витилетто и прибить его головой об перила, растоптав его руки своими ногами за то, что касался её тела. Я понимал, что моя ревность необузданная и глупа, но мне было необходимо. Необходимо сломать ему нос, наказав за дозволенную свободу. Я предупредил каждого Гамбино в том, чтобы даже пальцем её не трогали. И если со страшим Гамбино можно было дипломатично договориться, Итало всегда шёл наперекор мне и своему отцу.
Итало стоял в распахнутой рубашке рядом со своей сестрой Иларией. Горячей крови итальянке, доставившая мне столько проблем своими нравоучениями и советами. Глаза Итало встретили мои, и он сжался, попятившись назад, а Илария с широкой улыбкой поприветствовала меня.
— Ты злишься, Харрис, — уверила меня девушка, чьи загорелые ноги я бы подметил, не забив я свою голову другими бледными ножками.
— Злюсь? Я в ярости, Илария. Он напоил её, хотя я вдолбил в голову всех Гамбино не трогать Терезу, — выпалил я, взяв парня за воротник. Он был её возраста, был привлекательным итальянцем с тёмными глазами. В её вкусе, зная пассию Терезы, когда она жила в особняке. Её телохранитель был коренастым итальянцем с чёрными глазами.