Страсть по-флорентийски
Шрифт:
Кейры не стало.
Анджело и Кейра. Теперь ей позволено произносить их имена вместе? Шеннон взглянула на Луку, который стоял возле нее, такой большой и мрачный, похожий на телохранителя. Его красивое лицо опять стало непроницаемым; губы сжаты, глаза горят. Сейчас не время задавать вопросы. Вместе с Лукой она направилась к двери, оставив сестру в окружении людей, которые всегда очень ее любили.
– Ребенок, – сказала Шеннон, едва они вышли из палаты и оказались в тишине коридора.
– Потом, – сказал Лука и повел ее к лифту, затем на улицу, освещенную
Было холодно, и Шеннон задрожала. Фредо открыл заднюю дверцу большого серебристого автомобиля. Лука помог Шеннон сесть, затем уселся сам. Как только дверца захлопнулась, он пододвинулся и обнял Шеннон, словно пытаясь поделиться с ней своей энергией.
Лука продолжал держать Шеннон за плечи, пока они шли по главному холлу, а потом поднимались на лифте. Когда они вошли в квартиру, Шеннон неожиданно вырвалась и побежала прямо в свою комнату. Луке понадобилось несколько секунд, чтобы унять грозящие выйти из-под контроля чувства, затем он последовал за ней. Ему хотелось убедиться, что с Шеннон все в порядке, прежде чем оставить ее одну.
Но все вышло иначе. Увидев Шеннон, свернувшуюся калачиком посреди кровати, Лука скинул ботинки, снял пиджак и галстук и лег рядом с ней.
Почувствовав на себе его руки, Шеннон доверчиво прильнула к нему и принялась тихонько плакать.
Когда она успокоилась, он достал одеяло и укрыл себя и ее.
– Я не… – запротестовала она.
– Ты вся дрожишь, – хрипло сказал Лука. – Как только согреешься, я уйду и оставлю тебя в покое.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
Это прозвучало так тихо, что Луке сперва показалось, что он ослышался. Но Шеннон, словно в подтверждение своих слов, подняла руки и обняла его за шею. Он чувствовал теплое дыхание на своем лице, ее грудь мягко прикасалась к его груди, а бедра – к его бедрам. Лука боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.
Потребность Шеннон в его присутствии не проходила и в последующие дни, когда она мало что осознавала. Лука был рядом и помогал ей.
– Ешь, – говорил он ей, и она ела. – Спи, – и она, как маленький ребенок, послушно ложилась в кровать и закрывала глаза.
По утрам они вместе завтракали, затем Лука вез ее в больницу, чтобы она побыла с ребенком, пока он занимался другими делами. Днем Лука опять возвращался в больницу, проводил немного времени в детской, прежде чем отвезти Шеннон домой. Там он усаживал ее за стол и заставлял рассказывать о работе, о жизни в Лондоне, о Кейре и Анджело – о чем угодно, лишь бы заставить ее мозг работать.
Семья Сальваторе смягчилась по отношению к Шеннон. Миссис Сальваторе предложила переехать к ней, но Шеннон отказалась.
– Я хочу остаться с Лукой, – объяснила она, слишком поглощенная горестными мыслями, чтобы понять, что это приглашение было попыткой увести ее подальше от Луки. Впрочем, Лука случайно услышал их разговор и сам отклонил приглашение матери.
Шеннон двигалась как в тумане, который рассеивался лишь тогда, когда она бывала с ребенком. Ее мир сфокусировался вокруг крошечной, так рано
Она на собственном опыте знала, каково это осиротеть при рождении. Ее и Кейру вырастила тетка, старая дева, которая приехала в Дублин и забрала девочек с собой в Англию. Шеннон знала об этом от Кейры. На три года старше Шеннон, Кейра вспоминала пребывание у тети Меррил с содроганием. Возможно, именно суровое отношение тетки и превратило маленькую Кейру, тосковавшую по матери, в робкую мышку, тогда как Шеннон, не знавшая материнской любви, уже с юного возраста проявляла свою независимость.
Через неделю после свадьбы Кейры тетя Меррил вышла замуж и переехала с мужем в Южную Америку. Шеннон тогда училась на первом курсе университета. Ни одной из сестер не приходило на ум, что женщина, от которой они зависели, только и ждала момента, когда с нее спадет груз ответственности за них, чтобы заняться своей личной жизнью. Кейра в то время жила во Флоренции. Так вот и получилось, что тетка и сестра оставили Шеннон одну, и, предоставленная самой себе, студентка превратилась в яркую, самодостаточную, переполненную жаждой жизни женщину.
Шеннон по телефону сообщила тетке о гибели Кейры и Анджело. Меррил выразила соболезнования, но сказала, что не сможет присутствовать на похоронах, потому что у нее слишком много дел. Выполнив все обязательства по отношению к детям сестры, тетя Меррил полностью вычеркнула их из своей жизни.
Глядя на малышку, Шеннон тихо поклялась:
– Это никогда не произойдет с тобой. Я буду любить тебя вечно.
Лука, как ураган, влетел в детскую. Он выглядел совершенно обессиленным от огромного количества формальностей, связанных с похоронами. Но его лицо смягчилось, и он улыбнулся, увидев Шеннон с маленьким розовым свертком в руках.
– Ее отключили от приборов! – воскликнул Лука и присел на корточки, чтобы погладить ребенка по щечке.
– Полчаса назад, – тоже улыбнулась Шеннон. Они отсоединили все провода и трубки, затем дали малышку мне.
– Могу я подержать ее? – попросил он и тут же получил крошечное существо на руки.
Лука отошел к окну, с обожанием рассматривая ребенка своего брата. Девочка была совершенна. Крошечная красавица, которую он сразу же полюбил.
Я сделаю это для него, подумал Лука. Дочка Анджело никогда не почувствует себя обделенной отцовской любовью, поклялся он и, наклонив голову, прикоснулся губами к ее нежной щечке.
– Вскоре я должен буду зарегистрировать ее рождение, – произнес Лука и мрачно усмехнулся: похоже, он становится настоящим экспертом в области регистрации рождения и смерти. – Этому ангелу необходимо дать имя.
– У нее уже есть одно, – сказала Шеннон, покраснев.
– О, это уже интересно, – растягивая слова, проговорил Лука и опять взглянул на ребенка. Кажется, у вас есть имя, о котором никто не догадывается, маленькая леди. Может, ваша тетя Шеннон соизволит поделиться с нами?
– Я называю ее Розой, – пробормотала она. Это… это второе имя Кейры.