Страсть по-флорентийски
Шрифт:
В результате Лука получил все сполна. Конечно, ему следовало добраться до истины, прежде чем он надел ей на палец обручальное кольцо. Но именно это кольцо дало ему право швырнуть Шеннон на кровать и заставить отплатить за то, что она посмела предать его.
С тех пор Лука не мог дотронуться ни до одной женщины.
«Если он хоть еще один раз посмотрит на меня так, я повернусь и ударю его», – решила Шеннон, наблюдая за отражением Луки в окне. Сперва Лука бросил на нее насмешливый взгляд, затем несколько раздраженных и два – с неприкрытой сексуальной угрозой.
«Раб своего неистового
О сексе Лука знал все. Не о Любви, а о Сексе «мне нужно, я хочу, я должен иметь». Лука был ненасытен, изобретателен и очень хорош в постели. «Разнообразие, – обычно говорил он, усмехаясь, – это определенная острота жизни».
Любовь? Он понятия не имел, что это такое.
Слова? О да, он знал, как использовать необходимые слова, чтобы добиться своего. «Я люблю тебя», шептал он на чувственном итальянском, и ее сердце таяло.
Затем неожиданно Шеннон стала шлюхой, женщиной, общаться с которой было ниже его достоинства. И вот уже два года она никак не может прийти в себя от шока.
– Нам не взлететь при такой погоде, – пробормотал Лука.
Слезы хлынули из глаз, когда Шеннон поняла, что опять позволила себе сконцентрироваться на Луке вместо Кейры. «Сможет ли Господь простить меня?» – подумала она и полезла в сумку за носовым платком.
– Ты в порядке? – Лука слышал, как она всхлипнула.
– Конечно, – ответила она, не глядя в его Сторону.
– Аэропорт не так далеко, – сказал он.
Стиснув зубы, Лука всматривался в проливной дождь. Увидев размытые огни частного аэродрома, где их ждал его собственный самолет, он испытал такое облегчение, которое не испытывал никогда в жизни. Ему было необходимо пространство – воздух для дыхания, в котором не было бы аромата этой женщины.
Парковка для взятых напрокат машин была крытой. Выйдя наружу, Лука отправил Шеннон в зал отлета, а сам пошел в другую сторону, чтобы вернуть ключи от автомобиля.
К тому времени, когда он присоединился к Шеннон, она успела снять шапку, пальто и теперь стояла у окна, наблюдая, как льется дождь.
Достаточно высокая для женщины, рядом с Лукой Шеннон чувствовала себя маленькой, хрупкой и тонкой. А еще – уязвимой. Лука заметил, как она поежилась, будто ей стало зябко.
Еле сдерживая нахлынувшую злость на самого себя, Лука решил, что им обоим будет легче, если он успокоится. Подойдя к бару, он заказал виски, затем замер, глядя в стакан и не подозревая, что Шеннон наблюдает за каждым его движением в отражении стекла.
Она не любит его, нет, не любит… но почему он остался у бара, а не подошел к ней?
Господи, хоть бы дождь поскорее закончился!
Вот что действительно имеет значение.
Кейра, ее любимая Кейра, ребенок… и бедный, бедный Анджело.
Наверное, судьба решила сжалиться над ней, потому что через час около Шеннон возник Лука и сообщил:
– Говорят, ливень стихает. Мы можем пройти на борт и приготовиться к полету. Надеюсь, у нас будет шанс улететь.
Шеннон пошла собирать свои вещи, которые разложила на соседнем стуле. Надев пальто, она натянула шапку. Лука тоже одевался. Пять минут спустя они шли рядом, но все же каждый на расстоянии в миллион миль друг от друга.
Дождь
– Выбери место, сядь и пристегнись, – приказал Лука, как только они вошли в самолет. – Я должен все проверить вместе с моим пилотом. Едва договорив последние слова, он исчез из салона.
Вместо него появился бортпроводник, чтобы взять ее верхнюю одежду. Предложив ей сесть на самое лучшее место, он удалился, оставив Шеннон устраиваться в тишине.
Две минуты спустя самолет оторвался от земли и рванулся в усыпанный звездами просвет в облаках. Лука так и не пришел. Решив, что он специально держится от нее подальше, Шеннон наконец расслабилась и почти сразу почувствовала, как ее веки отяжелели.
Во сне она слышала легкий смех Кейры, бархатистый голос Анджело и видела крохотных младенцев. Она несла свою вахту здесь, во сне, где все были живы и здоровы, и никакие темные силы не могли нарушить эту идиллию.
Войдя в салон, Лука опустился в кресло. Наблюдая за девушкой, Лука вспомнил, что Шеннон всегда спала так тихо, что временами он боролся с желанием наклониться над ней и проверить, дышит ли она.
Хватит думать об этом, приказал он себе и откинулся в кресле.
Анджело… Лука беспокойно шевельнулся.
Многое бы он дал, чтобы брат сейчас был жив…
Слезы жгли глаза, как кислота. Нет, мужчины не плачут. Сегодня был худший день в жизни Луки, и он все еще длился и длился. Лука сообщил о трагедии матери, своим сестрам Ренате и Софии, затем, несмотря на их неодобрение, полетел в Лондон, к Шеннон. Теперь он снова летит домой со своей пассажиркой, которая нашла отличный способ избежать разговоров с ним – заснуть.
Лука поднялся и мрачно уставился на Шеннон.
Ее лицо было расслаблено, губы побелели.
«Не будь дураком, приятель!» – приказал он себе резко. И тем не менее дотронулся кончиками пальцев до ее бледной щеки.
Шеннон очнулась от сна и обнаружила стоящего над ней Луку. Он был так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своем лице. Их взгляды встретились. И Шеннон увидела на лице Луки то же выражение, какое искажало его черты в тот день, когда он выгнал ее вон.
– Я тебя ненавижу, – задохнулась она и замахнулась на него дрожащим кулаком.
– Ненавидишь? – Лука перехватил руку Шеннон и сжал ее железной хваткой. – Ты не понимаешь значения этого слова. Вот, дорогая, что такое ненависть…
Лука с силой дернул Шеннон на себя и заглушил ее пронзительный крик протеста поцелуем.
Он терзал рот Шеннон, произносил грубые ругательства в глубину ее горла. Лука целовал и целовал ее до тех пор, пока она не перестала бороться и не начала дрожать. Они вернулись к тому, на чем остановились два года назад, к войне друг с другом, и использовали секс как оружие. Шеннон царапала Луку по рубашке, запускала пальцы в его волосы, а губы двигались в чувственном наслаждении.
Неожиданно Лука оттолкнул ее с такой яростью, что она упала прямо на спинку своего кресла. Ошеломленная и сбитая с толку, Шеннон смотрела, как он прошел в конец салона, схватил бутылку виски, плеснул в стакан и опрокинул содержимое себе в рот.