Страсть Зверя Пустыни

Хард Леона

– Могу я поинтересоваться, что…

– Нельзя!

Вдоволь насмотревшись на меня и наслушавшись тишины, Ярин продолжил более серьезно, но все же потише:

– Прежде, чем мы навсегда закроем тему с Артуром хотелось бы вспомнить о служанке. Эта мразь всё слышала и мне пришлось...

Наверное, хотел рассказать на какие жертвы пришлось пойти, чтобы заставить ее замолчать. Вероятнее всего, заткнул ей рот своим детородным органом, ведь это самый важный инструмент мужчин. Я не стала слушать о его жертвах, не прониклась страданиями бедного Ярина, а была довольно груба и возможно не стоило так разговаривать с посторонним

невинным человеком. Возможно не стоило, но я так говорила:

– Мне чихать! Пусть шейх узнает о том, что было между нами. Он не имеет на меня никаких прав. Я его не признавала раннее и сейчас не признаю своим господином.

Последние слова были заглушены крепкой ладонь, которая почти сразу была убрана.

– Спятила!? Замолчи!
– шепотом пресек мои слова, но я уже все сказала и мог не стараться затыкать. Конечно я преувеличивала, мне не хотелось умирать, ведь теперь в красных песках меня держит мой малыш. Раньше я могла играть своей жизнью, но теперь нет. Только из-за него я буду покорной и молчаливой.

– Я понимаю, что у вас проблемы, но не говори подобные слова вслух. Самое страшное выказать не повиновение шейху перед другими людьми. И не смей рассказывать ему. Боюсь представить, что он мне первым отрежет : яйца или губы или руки?

– Скажешь был в хмельном состоянии, а я набросилась на тебя с поцелуями, - но, увидев пораженное лицо Ярина, я со вздохом призналась.
– Успокойся, я не собираюсь рассказывать. Просто он меня сейчас раздражает. Лишние проблемы мне тоже не нужны. Но я проклинаю тот день, когда ты пришел и нарушил наш покой с сыном?! - после сказанного подстегнула лошадь и вышла на один ряд дальше, давая понять Ярину, что «милая» беседа закончена. Уже в спину услышала отчаянный вопль бывшего собеседника:

– О, красные пески, насколько же вы оба сложные!

Глава 12

POV Лилия

Если бы могла, то проигнорировала " приглашение" в палатку, но нельзя из-за сына. Не договариваясь, но мы мысленно сошлись во мнении при Азамате вести себя, как старые добрые знакомые. Спокойные и адекватные. Без ссор и пререканий. И, когда вечером того же дня Бонифаций позвал меня с сыном наконец-то на важный разговор, то я была вынуждена пойти, хотя мечтала о другом: оказаться, как можно дальше и дальше. За сотни километров песка от Зверя.

Перед выходом прилично и намеренно надела капюшон, скрывая часть лица и волосы. По южным традициям посторонние мужчины не должны видеть прелестей женщины, которая не являлась их невестой или женой, за исключением конечно рабынь или наложниц, коими я вроде бы не являлась, поэтому мое поведение оправдано.

Нас привели, как на эшафот. А палач - шейх выносил приговор по поводу нашего сына. Кивала, если слышала вопросительную интонацию, все остальное время смотрела поверх плеча Бонифация. А в глаза до сих пор не хотела, ведь в этих глазах увидела свою позорную слабость. Никогда прежде не знала этого чудовищного, мерзкого чувства. А возможно это была ущемленная гордость от того, что я слишком привыкла видеть интерес в глазах шейха, а вчера этот интерес был для другой?

Но к дьяволу всё это. Не хочу больше о нем думать, к тому же из-за этих противоречивых эмоций я прослушала монолог.

– Азамат совершенно не образован. Не знает традиций наших земель, этикета, молчу про политику. Слишком

взрывной и дерзкий, как и его мать. Ты испортила мне наследника!
– в конце концов пришел он к очевидному выводу, а я лишь спокойно продолжиа стоять, ни чуть не разозлившись, просто повернулась к сыну, опасаясь его реакции. Моих эмоций шейх больше не получит. Вчера я достаточно показала. К тому же, я как-то забыла между попытками найти лишнюю монетку на стакан молока, выживанием в дряхлых погребах и спасением от пренебрежительных унизительных взглядов деревенских жителей, научить сына правилам этикета и показать, как пользоваться ножом и вилкой и не важно, что у нас не было ножа и вилки, а были - ложки!

Мой воробушек нахохлился, на лице появились красные пятна стыда и глаза заблестели, часто-часто заморгал. Если заплачет, то не простит сам себе. Я подняла руку, хотела положить ему на плечо и приободрить, но, к удивлению, шейх опередил, сделав несколько шагов по направлению к сыну. Прикрыл своим телом возможные слезы Азамата, а ладонью взъерошил непослушные пряди черных, смоляных волос.

– Успокаивает, что он слишком мелкий и все белые пятна в образовании и воспитании быстро закроем, а его смелость и преданность матери по истине поражает. Ярин рассказал мне про вашу первую встречу, - помедлил но каким-то особым голосом добавил. Гордо что ли признался.
– Мой сын, -

Признал его так открыто... не ожидала подобной похвалы. Радостно по крайней мере за Азамата. Он не должен страдать от наших с шейхом личных отношений. Мне не хотелось бы, чтобы он отыгрывался на сыне за меня. Кажется, не будет. И возможно со временем они найдут общий язык.

Очень милое зрелище.

Закончив разговор, Бонифаций отправил Азамата к себе в палатку и я хотела сбежать, да вот только была остановлена приказом остаться.

Вот этого совсем не хотелось. Я бы хотела оказаться где угодно, хоть в пекле, но не здесь. К сожалению, пришлось обреченно остановиться, прикрыть глаза, претерпевая мощную волну неприятия и желания уйти, а после обернуться и прямо взглянуть на шейха.

– Напомни мне никогда больше не выполнять твои прихоти, они нам обоим не по душе.

Это невероятно смешно. Сейчас зайдусь в истерическом хохоте. Неожиданно прорезалось злое чувство юмора? Я как можно ядовитее улыбнулась, всем видом передавая ему пожелание свои загребущие руки отныне держать от меня подальше. В ответ на мою улыбку у него тоже насмешливо дернулся уголок губ. Искренне нравится причинять людям боль? Смеешься, что я ревную!? Тебя!? Того, кто мне жизнь испортил, если не считать подарок в виде Азамата!? Не мечтай.

Я первый и последний раз в жизни пошла навстречу. Всего лишь попросила о времени, чтобы привыкнуть, научиться подавлять вспышки своей совести. Хотела придти, не как жалкая рабыня ползком к ногам, а как женщина к мужчине. А ты хорошо отомстил. Метко. Опустив меня до уровня очередной потаскухи на ночь.

Стою и смотрю на него, вспоминаю, как он внутренне горел , руки крепкие, мозолистые страстные, порой слишком грубые, иногда нежные, словно не могли определиться, как лучше гладить мою кожу. Сотрется она от грубости или выдержит жесткие ласки. Сейчас молча ищу в его облике ложь? Игру? Не пойму, этот ли мужчина предложил стать его женой? Не понимаю и никогда не пойму. И после такого он пошел и вставил член в другую? Ласкал ее тело и целовал губы?