Страсть Зверя Пустыни
Шрифт:
– Скорее временное перемирие с возможностью дальнейшего продления договора!
Прижала Азамата к себе, заставила ногами обхватить мою талию и прижаться головой к моей груди. Он такой худенький. Его голова неосознанно покачнулась и завалилась в бок, вызвав у меня непрошенный стон. Пришлось подхватить его за затылок и покрепче прижать к груди, чтобы шея не болталась. Хоть сын до сих пор без сознания, но я по крайней мере ощущала его тепло и спокойное сердцебиение.
– Давай, очнись, пожалуйста, - попросила его, вдыхая детский родной аромат, но малыш не услышал и промолчал на мои просьбы. Я заморгала, прогоняя
– Думаю, он не заразен, можешь остаться с ним. Красные ожоги цветка уже сошли.
Мне его разрешения не требовалось, я бы все равно ни за какие монеты мира отсюда живой не ушла. Тем не менее послушно закивала, изображая покорность. Развернувшись с сыном на руках, кивнула в сторону выхода и гневно подсказала, вспоминая, как отвратительно ночные гости говорили о шейхе:
– Твои люди забыли, кто их повелитель.
Мятеж собственых людей его не беспокоил, а только раззадоривал, судя по тому факту, как он дерзко вздернул уголок губ в насмешке, посвещая ее мне и самодовольно хмыкая.
Он напомнил, кто является повелителем.
Несмотря на явную слабость, усталость и тревоги, сказавшиеся на нем потерей веса, в Артуре боевого духа столько, что хватит на целую армию. Почему-то вернув его меч и увидев его целым и невредимым я уже знала, чем завершится мятеж. Спустя полчаса лязг меч прекратился и я, по-прежнему качая Азамата на себе, вышла вместе с ним понаблюдать за окончанием борьбы с красной хворью.
Самые главные и агрессивно захлебывающиеся слюной зачинщики поначалу будучи связанные еще пытались что-то кричать, но вскоре смиренно притихли. Особенно в тот момент, когда остальных напуганных людей выпустили из палаток, а их посадили на колени перед лицом народа. Артур дождался единодушного молчания, после чего, подставив меч к горлу первого зачинщика, напомнил присутствующим:
– Вы забываете, что я опаснее всех существующих болезней вместе взятых, потому что я не настолько милостив, чтобы оказать вам услугу и перед смертью дать попрощаться с близкими!!!
– меч прошел идеально сквозь шею первого самоубийцы, посмевшего пойти против своего господина. Видимо, меч наточился в песке за время нашего заточения.
– Всех трусливых тварей я лично зарежу! А тот, кто желает уже через неделю вернуться в родной оазис с почестями, как герой своей земли, тем советую перестать трястись и помогать или хотя бы не мешаться!
Хворь сделала то, что не смогли сделать восемь вражеских земель, всего за месяц уменьшив вдвое численность войск зверя. Красная пустыня стала кладбищем почти тысячи воинов.
Наш сын пришел в себя через три дня. Красная хворь отпустила его из смертельных объятий, только оставила о себе жуткое напоминание - изуродованную красными ожогами левую сторону лица. Никогда не забуду тот момент, когда Азамат увидел свое измененное лицо в отражении зеркала... Во всем виновата я и только я.
Глава 25
POV Лилия
В ночь мятежа Артур убедительно и безжалостно собственными руками, заляпанными кровью, вырезал страх из своих некогда преданных воинов. Трусы, предавшие его не достойны пощады. В этом я была с ним согласна и даже не пыталась остановить или возвать к голосу совести.
Вернулся шейх спустя много часов,
– Сукины дети, воспользоваться моментом, когда я вынуждено ослаб!? Но кара не заставила себя долго ждать!
– с поистине зловещей улыбкой шейх начал раздеваться и снимать с себя грязные тряпки. А я не стала наблюдать за его раздеванием, вместо этого погладила лежавшего рядом со мной сына.
Шейху неведом страх обычных смертных и поэтому на смертельный бой он направлялся подобно женщинам на светский вечер.
– Они напуганы, - пояснила очевидные вещи тому, кто лишен подобной эмоции. Время от времени я поглаживала худые безжизненные пальцы сына, а краем глаза ненарочно фиксировала процесс раздевания мужчины.
– А ты - обычная женщина была не напугана? Мне следует уволить всех членов армии и нанять тебя единственную в качестве моего оруженосца?
Попытка разрядить обстановку удалась, вызвала непроизвольный смех. Просто я слишком счастлива, что Азамат за месяц не умер и появилась слабая надежда на улучшение.
– С твоей стороны было очень жестоко привязать меня к своему мечу. Я еще долго не смогу нормально двигать руками.
Подняла конечность строго вертикально, а потом расслабила и охотно показала, как та без сил с характерным шлепком плюхнулась обратно на одеяла.
– Уверен. Уже завтра будешь прыгать по палатке и махать мечом, - мрачное предположение еще больше развеселило.
Я не ослышалась? Меня похвалили? Дважды? Очень странно и необычно слышать это из уст самого неласкового мужчины, которого я когда-либо встречала.
– Ты...тоже бываешь… неплох… - буркнула в подушку. Это максимальная похвала, на которую я была пока способна из себя выдавить.
Впервые за долгое время я чувствовала себя…себя… защищенной. Какое противоречивое чувство неожиданно возникло, когда я оказалась здесь. Столько дней не могла нормально спать, а сейчас сон медленно захватывал разум, прикрывал мои уставшие веки. За стенами палатки наконец-то стало оживленно, хоть и причина выхода людей весьма печальна. Крик, шепот, плач, хрипящий кашель с кровью, предсмертные стоны. В любой момент могут напасть притаившиеся мятежники, а я настолько расслаблена рядом с Артуром и Азаматом, что готова доверчиво заснуть и доверить охрану себя и сына шейху...
Всего на секунду прикрыла глаза, скрестив пальцы с сыном, и под грозный голос Артура, вибрирующий в каждой клетке моего организма, мгновенно заснула…
***
В темноте ночью я, к сожалению, не разглядела сына и только на утро на левой стороне спящего личика обнаружила глубокие "рытвины". Будто неизвестный моральный урод вырезал кожу тупым ножом, не ровно, без душно, а потом обратно наизнанку пришил уродливо и криво. Глубокие рытвины покрыли не только лоб и щеку, но и веко, отчего казалось что кровавая гематома полностью залепила глаз. Возник страх и тяжелое сомнение насчет того, сможет ли Азамат видеть левым глазом? Еще два дня нервной тишины и слепой веры в лучшее, а потом красные пески смилостивились. Возможно услышали мои молитвы и просьбы. Или простили нас - грешных рабов.