Страсть

Кейт Лорен

Перед тем, как Люс смогла избавиться от тяжёлой брони короля Шэнга, Билл вернулся с простым белым Египетским платьем. Он помог рывком избавиться от ее кожаного изделия и натянул платье через голову. Оно висело на одном плече, облегало талию, и сужалось в узкую юбку, заканчивающуюся на несколько дюймов выше лодыжек.

— Упустил что-то? — сказал Билл со странной интенсивностью.

— О. — Люси подошла обратно к броне Шэнга, увидев звездную стрелу с тупым наконечником, торчащим из нее. Когда она вытащила ее, она оказалась более тяжёлой, чем она должна была быть.

— Не

прикасайся к острию! — Сказал Билл, быстро обертывая наконечник в ткань и завязывая его. — Пока нет.

— Я думала, что это может вредить только ангелам. — Она наклонила голову, вспоминая сражение против Изгоев, помня стрелу, отскакивающую от руки Кэлли без царапины, помня Даниэля, говорящего ей держаться подальше от диапазона стрелы.

— Тот, кто сказал тебе это, не сказал тебе всей правды. — сказал Билл. — Стрела убивает только бессмертных. В тебе есть часть, которая бессмертна — проклятая часть, твоя душа. Это — та часть, которую ты собираешься убить здесь, помнишь? Так, чтобы твоя смертная часть, Люсинда Прайс, могла пойти и жить нормальной жизнью.

— Если я убью свою душу, — сказала Люси, закрепляя звездную стрелу под своим новым платьем. Даже через грубую ткань она казалась теплой на ощупь. — Я все еще не решила…

— Я думал, что мы уже согласились с этим. — Билл сглотнул. — Звездные стрелы очень ценны. Я не дал бы это тебе, если…

— Давай просто найдем Лейлу.

Люси что-то тревожило, и это не было всего лишь жуткой тишиной дворца — казалось, было что-то странное между Люси и Биллом. С тех пор, как он дал ей серебряную стрелу, они были неразлучны.

Билл сделал глубокий, скрипучий вздох. — Хорошо. Древний Египет. Это — ранний династический период в столице Мемфиса. Мы довольно далеко попали сейчас, приблизительно за пять тысяч лет до того, как Люси Прайс украсит мир своим великолепным присутствием.

Люси закатила глаза. — Где мое прошлое я?

— И зачем я только вожусь с уроками истории? — сказал Билл невидимой аудитории. — Все, что она когда-либо хочет знать — это где ее прошлое я. Такой эгоцентризм — это отвратительно.

Люси скрестила свои руки. — Если бы ты собирался убить свою душу, я думаю, что ты хотел бы покончить с ней прежде, чем у тебя был бы шанс передумать.

— Так ты уже решила? — Билл казался немного затаившим дыхание. — О, давай, Люс. Это — наш последний совместный пункт. Я полагал, что ты захочешь узнать детали, как в старые добрые времена? Твоя жизнь здесь была действительно одной из самых романтичных из всех. — Он сел на корточки на ее плече, и начал повествование. — Ты — раб по имени Лейла. Никогда не защищённая и одинокая вне стен дворца. До тех пор, пока однажды на прогулке не повстречала красивого нового командующего армией — догадайся, кого?

Билл парил в стороне, поскольку Люс оставила броню сложенной в алькове и медленно шла вдоль края бассейна.

— Ты и разбитый Донкор — только давай называть его Дон — влюбляетесь, и все прекрасно, за исключением одной жестокой действительности: Дон — суженый озлобленной дочери фараона, Аюзты. Ну, как это драматично?

Люс вздохнула. Всегда

было некоторое осложнение. Еще одна причина положить конец всему этому. Даниэль не должен быть прикован к какому-то земному телу, оказавшийся в бесполезной смертной драме, именно так он мог быть с Люси. Это было несправедливо по отношению к нему. Слишком долго Даниэль страдал. Возможно, она действительно положила бы этому конец. Она могла бы найти Лейлу, чтобы соединиться с её телом. Тогда Билл скажет ей, как убить ее проклятую душу, и она отдаст Даниэлю его свободу.

Она шагала по продолговатому внутреннему двору, размышляя. Когда она обошла часть пути у самого близкого водоема, пальцы сжали ее запястье.

— Ты поймана! — Девушка, которая схватила Люси, была худощавой и мускулистой, с душными, эффектными чертами лица под слоями косметики. В ее ушах было по крайней мере десять золотых обручей, а тяжелый золотой кулон, свисающий с ее шеи, был украшен фунтом драгоценных камней.

Дочь фараона.

— Я… — начала говорить Люси.

— Ты не смеешь говорить ни слова! — рявкнула Аюзта. — Звук твоего жалостного голоса походит на пемзу на моих барабанных перепонках. Охрана!

Появился огромный человек. У него был длинный черный конский хвост и предплечья, даже толще, чем ноги Люси. Он нес длинное деревянное копье, сверху покрытое острым медным лезвием.

— Арестуйте её. — сказала Аюзта.

— Да, Ваше Высочество, — рявкнул охранник. — На каком основании, Ваше Высочество?

Вопрос зажег сердитый огонь в дочери фараона. — Воровство. Из моего личного имущества.

— Я заключу в тюрьму ее до муниципальных правил о вопросе.

— Мы уже сделали это однажды, — сказала Аюзта. — И все же она здесь, как гадюка, которая в состоянии скользить, свободная от любых затворов. Мы должны запереть ее куда-нибудь, откуда она никогда не сможет убежать.

— Я назначу непрерывное наблюдение…

— Нет, этого не будет достаточно. — Что-то темное пересекло лицо Аюзты. — Я никогда не хочу видеть эту девушку снова. Бросьте ее в гробницу моего деда.

— Но, Ваше Высочество, никто, кроме первосвященника, не допускается…

— Точно, Кафеле, — сказала Аюзта, улыбаясь. — Брось ее вниз с лестничной площадки и запри дверь позади себя. Когда первосвященник пойдет, чтобы выполнить церемонию запечатывающую могилу этим вечером, он обнаружит этого налетчика на могилы и накажет ее, как он считает целесообразным. — Она приближалась к Люси и насмехалась. — Ты узнаешь то, что происходит с теми, кто пытается украсть у королевской семьи.

Дон. Она имела в виду, что Лейла пыталась украсть Дона.

Люси не заботилась о том, запрут ли они ее и выбросят ключ, пока она не получила шанс соединиться с Лейлой сначала. Иначе как она могла освободить Даниэля? Билл шагал по воздуху, водя когтем возле его каменной губы.

Охранник достал пару кандалов из ранца на его талии и закрепил железные цепи на запястьях Люси.

— Я прослежу непосредственно, — сказал Кафеле, потащив ее за собой на длиной цепи.

— Билл! — прошептала Люси. — Ты должен помочь мне!