Страсти по Марии
Шрифт:
Покинув монастырь и получив никому не нужный бальзам, она направилась к конечному пункту своей миссии. Когда же замок предстал перед ее глазами, она остановила лошадь и едва удержалась, чтобы не повернуть назад. Неожиданно ей подумалось, что дьявол мог уже и покинуть замок. Ведь после разрыва у него не осталось повода задерживаться, разве что на краткий отдых после ночных подвигов?
Пребывая в подобных размышлениях, она вдруг заметила некоторое оживление возле ворот замка, где какой-то мужчина поднял руку в знак прощания, тогда как двое других усаживались в седла. Ей хорошо было видно, что голову одного из них венчала фетровая шляпа, украшенная черными перьями. Убедиться в этом следовало наверняка, и Эрмина направила Принцессу в пышные кусты, обрамлявшие
Долго ждать не пришлось. Вскоре оба всадника предстали перед ее глазами. К счастью, проселочная дорога, узкая и вся в глубоких рытвинах, не позволяла им перейти на галоп, и она хорошо разглядела англичанина и второго мужчину, должно быть, его слугу. Ей пришлось выдержать нелегкое сражение с собственной совестью, поскольку Холланд проезжал на расстоянии окрика и ничто не помешало бы ей вручить ему послание. Увидев его при дневном свете, нетрудно было понять причину страсти мадам де Шеврез и ее страдания после разрыва с ним, но, как бы ни был он красив, от него веяло надменностью и властолюбием, и в первую же секунду Эрмина его возненавидела. Если бы гордая, если бы безрассудная ее госпожа уехала вслед за этим человеком, она наверняка оказалась бы во власти этого своевольного господина и посвятила бы себя без остатка одному, отдала бы ему все – себя, свою жизнь и честь, жизнь близких ей людей, собственных детей. Эрмина де Ленонкур не сдвинулась с места, хотя долго еще слышала отдаленный конский топот. Она отправилась в обратный путь, увозя с собою письмо, которому не суждено было попасть в руки адресата. Часом позже она возвратилась в Дампьер и вернула герцогине ее же послание с зеленой восковой печатью.
– Он уехал рано утром, – только и сказала она своей госпоже.
Видя, как Мария, взволнованно вскинув руки, закружила по комнате, Эрмина, страшась бурной реакции, почувствовала, как смятенно забилось сердце. Ей показалось, что вот-вот последует приказ собирать дорожные сумки, запрягать лошадей и мчаться вслед за беглецом. Она бесшумно подошла к одному из окон.
– Ветер поднимается, – робко заметила она. – Крестьяне, я слышала, говорили, начинается ненастье.
Мария стремительно приблизилась к ней.
– Зачем ты это сказала?
– Так просто. Да и день уж клонится к концу. Непросто будет сегодня путешествовать.
– Этой ночью несомненно, а завтра?
Эрмина не успела открыть рта, как в комнату после положенного стука вошел и склонился в поклоне лакей:
– Не будет ли угодно герцогине принять только что прибывшего милорда Монтэгю?
Никто из женщин, занятых собственными мыслями какое-то время назад, не придал значения доносившемуся извне шуму.
– Какой сюрприз! Пусть поднимается! Немедленно пусть поднимается! – с горячностью воскликнула Мария и устремилась в свою комнату.
– Я, должно быть, выгляжу встревоженной. Следуй за мной, ты мне поможешь, Эрмина!
Девушка, подавляя вздох облегчения, поспешила вслед за ней. Похоже, англичане в этих местах бродят друг другу вслед, но этого им прислало само небо! Всему Лорену было ведомо, что речь шла об одном очень близком друге мадам де Шеврез. На беду себе, он не приглянулся королю Людовику, а потому последние дни вынужденно гостил в тюрьме под названием Бастилия.
На туалет герцогини, стоявшей перед зеркалом, ушло несколько минут.
– Нужно еще припудрить! – заметила мадам. – Я много плакала в последнее время, боюсь, остались следы…
– Вы выглядите немного уставшей, – заверила Эрмина, – но это вам даже к лицу.
– Ты так думаешь?
По улыбке, посланной зеркалу, Эрмина поняла, что убедила госпожу. Скоро, причесанная и надушенная, герцогиня вышла навстречу еще одному своему английскому любовнику. Мысленно возблагодарив провидение, Эрмина напрягла слух, прибирая разбросанные на туалетном столике драгоценности. Можно было ручаться, что все позади, что все закончилось для нее удачно, что со временем ей будут благодарны. А пока достаточно было бы услышать, что Мария отказывается от намерения следовать
Выходя из комнаты, герцогиня приказала:
– Меня не беспокоить!
Анна удалилась, пожав безвольно плечами и унося с собой керамический таз, над которым освежалась Мария. Воспользовавшись ее отсутствием, Эрмина прильнула ухом к неплотно прикрытой двери, но оттуда не доносилось ни звука, хотя немного погодя она все-таки услышала вздох и такие слова:
– Богиня! Я так страдал вдали от вас! Этот поцелуй вернул меня к жизни!
После чего снова наступила тишина. Эрмина плотнее прикрыла дверь и пошла на цыпочках прочь, задавая при этом себе тысячу вопросов.
Глава IV,
В КОТОРОЙ БАЗИЛИО ЗАНИМАЕТСЯ ПРЕДСКАЗАНИЯМИ
Мария не последовала за Холландом. Объявившийся Уолтер Монтэгю, которому до возвращения в Лорен оставалось всего два дня, не мог рассчитывать на что-либо серьезное. Он был довольно интересным мужчиной, довольно сносным любовником, за что Мария его и ценила, но ничего похожего на ту опустошающую душу страсть, что внушал ей Генрих, она к нему не испытывала. И если она, все еще пылающая от недавних объятий Холланда, и отдалась Монтэгю в ночь перед его отъездом, то сделала это скорее ради его удовольствия, нежели по собственному желанию. По крайней мере она поступила благородно…
Зато Монтэгю принес с собой чарующий аромат высшего света, столь же нужный Марии, как и радости любви. По выходу из тюрьмы мадам дю Фаржи удалось пристроить его в окружение королевы под видом духовного лица. Упоминание неугомонной маркизы вызвало гримасу на лице Марии, находившей, что ныне та занимает неподобающее ей место, да к тому же ее, герцогини де Шеврез, место, на завоевание которого она потратила немало средств и усилий. Герцогиня и лорд Монтэгю обсудили множество важных вопросов и все последние новости двора и пришли к договоренности об участии в подготовке брака его высочества с дочерью герцога Мантуи, в оказании поддержки правящей в Нидерландах инфанте Изабель-Клер-Евгении, в приеме под ее крыло Гастона и его невесты, в упрочении связей с Испанией при посредничестве маркиза де Мирабеля. Оставалась главная проблема, а именно устранение, или, точнее говоря, уничтожение, кардинала Ришелье. Монтэгю была поручена миссия довести до нужного уровня неприязнь к кардиналу Карла Лоренского. Также близилось подписание мирного соглашения с Англией, и Уолтер Монтегю, обвиняемый в шпионаже, дал понять мадам де Шеврез, что ему признателен сам английский король, а потому с появлением нужной бумаги он сможет без опасений вернуться во Францию.
Лорд Монтэгю слыл другом, и его появление в Дампьере в отсутствие герцога де Шеврез не было событием чрезвычайным. Чего нельзя было сказать о посланнике маркизы де Мирабель, ведь на момент описываемых событий французы под началом хозяина сих мест ходили в рукопашную под Касалем. Маркиз так и не появился, и Мария ночью вновь отправилась в путь в Валь-де-Грас, но на этот раз она оставалась в покоях королевы до утра. К ее удовлетворению, поскольку смогла неспешно поговорить с королевой, а затем и с испанским посланником и без труда нашла с ним общий язык. Дон Антонио де Толедо, маркиз де Мирабель, был испанским грандом по сердцу, но не по складу ума: тонкий и опытный дипломат, он был начисто лишен присущей его касте спеси в общении с дамами. Ему превосходно удалась затея убедить Анну Австрийскую отказать в поддержке своему деверю в женитьбе на юной Гонзага. Королева поначалу была к тому весьма расположена, хотя бы из желания противостоять королеве-матери, Марии Медичи, не желавшей этой женитьбы своего младшего сына, поскольку прочила на эту роль свою протеже, одну из кузин Медичи. Мирабель сумел объяснить королеве, что в случае «преждевременной» смерти ее супруга будет много сложнее в глазах французов доказать законность брака, заключенного за пределами королевства, да к тому же в стане врага. Назовут это предательством, и у потомства такой супружеской пары не будет ни малейшего шанса взойти на трон. У предательства нет будущего.