Страсти по Прометею
Шрифт:
Я рассказал Антонине Васильевне о своих злоключениях, и мне сразу стало легко.
— Петя, у вас такая интересная наука, — с материнской лаской сказала она и даже зажмурилась, такая у меня была интересная наука.
— Денег не всегда хватает, — сказал я. — Поэтому я и клюнул на удочку.
— Чудак
Короче говоря, деньги до добра не доводят. Правильно моя бабушка говорила. То же самое, только другими словами.
Антонина Васильевна показала мне альбом фотографий. В нем было много старых снимков. Рязанцева в Средней Азии на вспышке холеры. В Азербайджане на чуме. И тому подобное. Это было очень давно, в двадцатые годы. Антонина Васильевна тогда была еще студенткой. Когда она совместно с коллегами расправилась с особо опасными инфекциями у нас в стране, Рязанцева стала уезжать к ним за границу. Я удивился, как она дожила до старости. Ее работа была опаснее, чем у сапера.
— Знаете, Петя, — сказала Антонина Васильевна. — Мне давно хотелось провести ряд экспериментов с облученим культур лучом лазера. Не поможете ли вы нам в этом деле?
И она тут же изложила мне несколько задач. Задачи были интересные, и я согласился.
— Таким образом вы убьете двух зайцев, — сказала она. — Сохраните верность физике и заработаете кое-что. Мы вам будем платить полставки лаборанта.
— Да я и так могу, — застеснялся я.
— Перестаньте! — сурово оборвала Рязанцева. — Честный труд должен оплачиваться. Ничего в этом постыдного нет.
Я
Верно я говорю?
Шеф тоже очень обрадовался моему возвращению. Он, правда, виду не подал, но в первый же день после того, как я сказал ему, что завязал с журналистикой, подсел ко мне и набросал несколько заманчивых идей, которые следовало разработать. И я ему с ходу набросал несколько идей. Мы сидели и обменивались идеями. Впоследствии разумными оказались только три или четыре из них. Но разве в этом дело?
Постепенно все на кафедре забыли этот период моей жизни. Иногда только вспоминали Прометея. Это когда кто-нибудь делал сенсационное открытие и начинал везде звонить по этому поводу. И продавать себя. Саша Рыбаков тогда подходил к нему и говорил:
— Не лезь в Прометеи. Там и без тебя народу много.
Последний отголосок моего цикла прозвучал месяца через три. Подал весточку о себе мой бывший коллега Симаковский. Он прислал мне письмо. Грудзь призывал забыть старые счеты и предлагал сотрудничать в создании научно-популярного кинофильма «Волшебный луч лазера». Запало ему в душу это слово!
Письмо было на голубой бумаге. Я вложил его в белый конверт с адресом, напечатанным на машинке, и скомкал в кулаке. Получился легкий бумажный шарик. Я торжественно вынес шарик на лестницу, открыл крышку мусоропровода и бережно спустил туда послание Симаковского.
Потом я долго стоял и с наслаждением слушал, как шарик проваливается с девятого этажа вниз, ко всем чертям, издавая еле слышное шуршание.