Страсти по власти: от Ленина до Путина

Пазин Михаил Сергеевич

В 1980-е годы социализм в СССР достиг пика своего развития. То, что называли «застоем», было верхом совершенства. Дальше двигаться уже было невозможно, как ни перестраивай экономику. Необходимо было переходить к иной общественно-экономической формации, отбросив марксистские догмы. Пролетариат уже перестал играть ведущую роль в построении социализма. Необходимо было придумывать что-то новое. Для сравнения – это как автомобиль с бензиновым двигателем; он уже достиг верха своего совершенства. Как его ни перестраивай, как ни переделывай, получится то же самое. Согласно марксовой теории, следующей ступенью развития социализма является коммунизм – общественно-экономическая формация, основанная на общественной собственности на средства производства при полном отмирании государства.

Однако коммунизм – это недостижимая мечта. Он должен иметь всемирный характер (не зря

же Ленин так носился с идеей мировой революции). Впрочем, ныне идеи коммунизма, как это ни парадоксально, все чаще проявляются в глобализме, который предусматривает интернационализацию всех сторон жизни народов и стран, опять же при полном отмирании государства как политического института. Но в данной ситуации, не дожидаясь наступления коммунизма, нужно было срочно что-то придумывать здесь и сейчас.

Может, вы кивнете на китайский вариант, когда они и экономику перевели на капиталистические рельсы, и компартия осталась у власти? Во-первых, китайцы извлекли уроки из антисоциалистической революции 1991 года в СССР и научились на наших ошибках. Во-вторых, китайцы – несомненно, мудрые люди, но еще не вечер: коммунисты у власти в Китае всего 50 лет, а они уже стали принимать в партию долларовых миллионеров! Все это рано или поздно обернется крахом для КПК так же, как и для КПСС.

Забегая вперед, скажем, что Горбачев цеплялся за ту же идею спасения социализма, назвав очередным его этапом «социализм с человеческим лицом». Как известно, ничего у него не получилось, и закончилось все это «диким капитализмом» со звериной мордой.

Вы наверняка спросите: зачем я обо всем этом пишу? Ведь это не имеет отношения к теме дворцовых переворотов в России XX века? Правильно, не имеет, но эта «присказка» необходима для понимания того, что случилось в дальнейшем: как Горбачев наломал дров и в итоге лишился своего поста.

Итак, 9 марта 1984 года умер Юрий Андропов, так и не успевший осуществить свои реформы. Новым Генсеком стал Константин Черненко, бывший при Брежневе вторым лицом в государстве. Константин Устинович Черненко был тяжелобольным стариком. Большую часть своего правления он провел в Кремлевской больнице и полноценно работать не мог. О реформах на время забыли, а 10 марта 1985 года скончался и он. Единственным его «свершением» было назначение Горбачева на пост главного идеолога страны, то есть второго лица в партии. Началась подковерная борьба за власть. Среди кандидатов на советский престол были член Политбюро Горбачев, первый секретарь Московского горкома КПСС Гришин и первый секретарь Ленинградского обкома Романов. В результате придворных интриг выиграл Горбачев. Больше всех за него ратовал министр иностранных дел Громыко. Все-таки кремлевские старцы опомнились и решили сделать ставку на молодого, словоохотливого и энергичного Горбачева, а то череда пышных похорон продолжалась бы до бесконечности.

Он и стал в марте 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС (последним). Первый секретарь Свердловского обкома Борис Ельцин, член ЦК, активно поддержал его кандидатуру на Пленуме ЦК, обсуждавшем этот вопрос. В благодарность за это Горбачев предложил ему возглавить строительный отдел ЦК, а потом назначил его секретарем ЦК по вопросам строительства. В декабре 1985 года Горбачев предложил Ельцину возглавить Московскую партийную организацию вместо соперника Гришина, отправленного на пенсию.

Михаил Сергеевич Горбачев, став Генеральным секретарем, начал претворять идеи Андропова в жизнь. Однако делал он это очень своеобразно. Первым его лозунгом стало «возвращение к ленинским нормам» партийной демократии и поощрение творчества масс. «Революция продолжается!» – провозгласил он, зачем-то реабилитировал самого трусливо и ничтожнейшего из советских вождей, замшелого Бухарина, о котором все давно забыли. Появилось много статей и книг, прославляющих вождей 1920-х годов. И, конечно же, заказные писаки пачками начали сочинять пасквили на Сталина, расстрелявшего этих вождей. У антисталинистов произошел очередной приступ обострения шизофрении. В соответствии с партийными установками поставили пьесу Шатрова «Так победим!» с новой трактовкой образа Ленина. Не иначе как Михаил Сергеевич решил сравнить свою перестройку с революцией 1917 года! А самого себя – с Лениным! Куда замахнулся!

Второй его задумкой стало добиться построения такого социализма, который стал бы реальной альтернативой капитализму.

Тут следует разобраться. Какая при Ленине была внутрипартийная демократия? Никакой! Он переругался со всеми, с кем только можно, кто не поддерживал его точку зрения! Из 55 томов его сочинений большая часть состоит из ругательств со своими однопартийцами, социал-демократами,

меньшевиками и прочей «сволочью», как выражался он сам. Не было при Ленине никакой партийной демократии! Политбюро при Ленине было больше клубом по интересам, когда каждый отстаивал свою точку зрения, и только присутствие Ленина объединяло их в единый орган. По сути, Горбачев стремился реанимировать задумку Хрущева о «коллективном руководстве», когда все вопросы решались бы сообща. Это была мертворожденная идея, так как сам Горбачев терпеть не мог, когда ему возражали, и действовал прямо по-диктаторски. Достаточно сказать, что фронтовика, министра обороны маршала Язова он называл на «ты» и хамил ему, хотя в сыновья годился. К примеру, Сталин никому не «тыкал», даже в сильном раздражении. С соратниками он вел себя иначе, но с подчиненными ему людьми общался только на «вы».

Насчет перестройки, то есть «поощрения творчества масс», Горбачев однажды заявил, что каждый должен перестраиваться на своем месте. Что означала эта таинственная фраза, так никто и не понял; Горбачев, как известно, – болтун, не задумывающийся о том, что говорит. Народ ждал от него конкретных указаний, распоряжений и приказов, но их не было. Как перестраиваться, никто не знал и не ведал. Очевидно, не знал этого и автор сих слов.

Относительно того, что социализм должен составить реальную альтернативу капитализму – это опять же старая хрущевская задумка «догнать и перегнать Америку». Изначально ничего хорошего народу она не сулила.

Однако Михаил Сергеевич стал активно претворять ее в жизнь. Появились программы модернизации социализма, ускорения, расширения прав предприятий, хозрасчета, самостоятельности колхозов и совхозов, госприемка. Госприемка нанесла много вреда экономике страны. Так, предприятия выпускали хоть и не очень качественную, но все же какую-никакую продукцию, которая шла на внутренний рынок. С введением госприемки эта продукция оказалась невостребованной; а в итоге полки магазинов мигом опустели. А еще госприемка вылилась в профанацию. Видел я ее в действии! Однажды, работая мастером электрокарного участка на предприятии «Светлана», я поехал получать щелочные аккумуляторы на завод «Ленинские искры». Вхожу в цех по производству аккумуляторов. Перед цехом на поддонах, припорошенные снегом (а влага аккумуляторам категорически противопоказана!), лежат нужные мне аккумуляторы. Спрашиваю, а почему под снегом? Отвечают: склады забиты, а план нужно выполнять, иначе лишат премии, вот и складируем на улице. Делать нечего – беру. На выездных воротах – госприемка. Как же так, говорят мне госприемщики, ведь снег для сухозаряженных аккумуляторов губителен (а то я не знал!), вы бы хоть порошу с них смахнули. Смахнул. А чтобы в пути их опять снегом не занесло, госприемщики услужливо мне выдали брезент (с обязательством вернуть), чтобы все было по правилам. Вся фишка заключалась в том, что в госприемке сидели люди с того же завода, которым тоже неохота было лишаться премии. Вот и закрывали глаза на то, что аккумуляторы лежали в снегу. Все эти горбачевские идеи практического воплощения не нашли. Программы «Интенсификация-90» и «Жилище-2000», когда каждому советскому человеку обещали к 2000 году по отдельной квартире, тоже с треском провалились. А еще была антиалкогольная кампания 1985 года, которая тоже принесла много вреда казне Советского государства и людям. Ее пришлось свернуть уже в 1987 году. Циники потом шутили: в 1914 году Николай II ввел сухой закон – и империя развалилась; в 1985 году Горбачев сделал то же самое – и СССР рухнул.

Таким образом, воплощение Горбачевым в жизнь планов Андропова было аховым, непродуманным и непоследовательным. Справедливости ради нужно отметить еще обстоятельство, мешавшее этим реформам: энтузиазм масс иссяк. Это в 1930-е годы люди с воодушевлением строили Днепрогэс и Магнитку, в 1950-х осваивали целину, но уже в 1974 году никто не хотел строить БАМ. Комсомольцы, посланные туда, просто разбежались. Мешала реформам Горбачева и косность бюрократического аппарата. Зачем перестраиваться, если и так хорошо: воруй – не хочу; такая жизнь их вполне устраивала.

Видя, что в экономике у него ничего не получается, Горбачев решил реформировать политическую систему: он объявил гласность, новое мышление, демократизацию общества и плюрализм. Плюрализм – это многообразие форм общественной, культурной, экономической и партийной жизни. Все это хорошо, кроме одного – плюрализма мнений в партии. Сталин мечтал о партии как о небольшой группе людей, наподобие «ордена меченосцев», и всячески боролся то с левыми, то с правыми уклонами в партии, чтобы она была единой. А Горбачев объявил всем 20 миллионам членам КПСС о том, что каждый теперь может иметь собственное мнение. Это его и сгубило.