Страсти ума, или Жизнь Фрейда
Шрифт:
Блейлер улыбнулся, взял Зигмунда за руку, и некоторое время они шли молча по хрустящему снегу.
– Психоанализ как наука докажет свою ценность со мной или без меня, потому что он содержит много правдивого и потому что его разрабатывают такие люди, как вы и Юнг. Политика «закрытых дверей» отпугнула многих друзей и сделала некоторых из них эмоциональными оппонентами. – Он посмотрел на Зигмунда долгим взглядом и продолжал: – Неважно, сколь велики ваши научные достижения, психологически вы производите на меня впечатление художника. Даже с этой точки зрения понятно, что вы не хотите, чтобы ваше творение было уничтожено. В искусстве есть единство, которое не может быть нарушено.
Рубеж нового года сопряжен с импульсом, заставляющим людей, давно задумавших принять какие–то решения, наконец осуществить их. Это было справедливо и в отношении доктора Альфреда Адлера, когда наступил 1911 год. То, что раньше было медленным, постепенным отходом от теории Фрейда о сексуальной этиологии неврозов, переросло в отрицание в том смысле, что теория Адлера и теории Фрейда стали взаимоисключающими. Зигмунд и группа, встречавшаяся по средам, решили, что Адлер должен изложить полностью, в чем заключается его позиция. Они предложили ему в течение трех сред подряд начиная с середины января выступить с серией лекций, а обсуждение провести после завершения последней, третьей лекции. В зал не будут допускаться посетители.
Адлер был доволен предложением и пожал руку Зигмунда с большей теплотой, чем за все время после дискуссии в Нюрнберге. Его красивый, мелодичный голос, каким он начал читать первую лекцию, завладел вниманием коллег. Своей отправной точкой он выбрал либидо, которое Зигмунд определил как энергию, связанную с сексом. Адлер предпочитал рассматривать либидо как чисто психическую энергию, не обязательно связанную с инстинктом.
– Мы спрашиваем себя, следует ли то, что невротик демонстрирует как либидо, принимать за чистую монету. Мы сказали бы «нет». Сексуальное проявление страдающего неврозом – вынужденное. Его влечение к рукоблудию служит вызовом и защитой против демонической женщины… его извращенная фантазия, даже его активные извращения помогают ему держаться дальше от естественной любви. Каким же образом в таком случае сексуальность вмешивается в невроз и какую роль она в нем играет? Когда существуют недостаточность и сильный мужской протест, она пробуждается преждевременно и обостряется…
Вокруг ключевых слов «недостаточность» и «мужской протест» Адлер строил свою новую психологию. Его вторая лекция углубляла его исходный тезис:
– Органическое подавление представляется в таком случае не чем иным, как выходом при крайней необходимости, показывающим, что возможны изменения в способах действия. Это едва ли имеет какое–либо отношение к теории неврозов. Подавленные побуждения, подавленные комплексы, подавленные фантазии, подавленные события из жизни и подавленные желания рассматриваются как естественные… Фрейд говорит: «Человек не может отказаться от удовольствия, которое он когда–либо испытал». Хотя открытие представляло важный шаг вперед, оно было сопряжено со склонностью конкретизировать и замораживать психику, которая на деле постоянно работает в ожидании грядущих событий.
Адлер закончил, Зигмунд и его друзья, делавшие заметки, сложили записные книжки и один за другим покинули зал, даже не пожелав друг другу доброй ночи. Придя на третью лекцию, Адлер, казалось, сиял от удовольствия. Он поднялся на подиум беспечной походкой, с довольным лицом. Он хотел раз и навсегда разъяснить, что не считает энергию либидо сексуальной по происхождению и не принимает детскую сексуальность, не согласен с тем, что существует подсознание, в котором хранится
– По нашему мнению, постоянным фактором выступают культура, общество и его институты. Наши побуждения, удовлетворение которых являлось якобы конечной целью, действуют лишь в роли средств, указывающих на удовлетворение в отдаленном будущем. Здесь возросшее напряжение так же необходимо, как и подавление. Отсюда нужна и система защиты, определенную часть которой образуют неврозы. Побуждение–удовлетворение и, следовательно, качество и сила побуждения меняются и поэтому не поддаются измерению. В рассуждениях о сексуальности и неврозах я пришел к заключению, что внешне проявляющиеся чувственные и сексуальные тенденции у невротиков, как и у нормальных индивидов, никоим образом не позволяют сделать заключения относительно силы и составных частей полового влечения. Как только в эдиповом комплексе проявляется мужской протест, пропадают основания говорить о комплексе фантазий и желаний. Остается лишь понять, что эдипов комплекс – всего–навсего малая часть избыточной невротической движущей силы, стадия мужского протеста, которая сама по себе не имеет значения, хотя и поучительна.
Зигмунд Фрейд почувствовал озноб. Закончив речь, Адлер сел на место, уверенный в неоспоримости своих тезисов. По выражению его лица Зигмунд догадывался, что он ждет поздравлений и аплодисментов. Перед глазами Зигмунда возникла картина: восемь лет назад он подарил Адлеру складной перочинный нож, инкрустированный слоновой костью. Адлер ломал одно лезвие за другим, заменяя их новыми. Затем наступила очередь и самой инкрустированной ручки, пружин и тому подобного – в итоге все было заменено. И теперь Адлер пытается убедить, будто он был безмерно бережлив и внимателен к подарку.
– Посмотри, у меня тот самый нож, что я получил восемь лет назад. Лезвия остры как бритва.
«Нет, – сказал мрачно про себя Зигмунд, – это не тот нож, что я подарил. Это совершенно иной нож. Такого я ему не давал, он сам смонтировал его часть за частью и пусть держится за него!»
Он никогда не позволял себе раздражаться, даже если коллеги вели себя на встречах вызывающе, бестолково и безответственно. Но он решил, что только страстная речь, опирающаяся на логику, может расчистить авгиевы конюшни поверхностной психологии Адлера. Используя право выступить первым, он встал и высказал мысль, что в докладе Адлера много неясного. Далее он сказал:
– Лично я плохо понимаю автора, когда он говорит о вещах, связанных с принятыми понятиями, и не приводит выдуманные им термины в соответствие со старыми. Так, складывается впечатление, будто в мужском протесте существует подавление, и неясно, что с чем совпадает или же речь идет об одном и том же феномене, но рассматриваемом под разными углами. Даже наша старая идея бисексуальности названа психическим гермафродитизмом, словно в этом термине есть что–то новое. Автор также отказался от подсознания, выступил в защиту бесполого детства и принизил значение симптомов при неврозах. Такое направление несостоятельно и обрекает работу на бесплодие.
Адлер выкрикнул:
– Мужской протест указывает на то, что мужчина никогда полностью не избавляется от сомнения, возникшего еще в детстве, действительно ли он мужчина. Он стремится к идеальным мужским качествам, неизменно понимаемым как обладание свободой, любовью, властью… завоевание женщин или друзей, превосходство или преобладание над другими.
Зигмунд быстро ответил:
– Вся доктрина реакционна и ретроградна. По большей части она относится к биологии, а не к психологии подсознания и затрагивает лишь внешние проявления.