Страсти вокруг короны
Шрифт:
– Возможно, канцлер, полчаса назад, я бы так и сделал, ради развлечения, но весть, которую мне принёс посыльный, сменила все планы. Теперь мне, обязательно, нужен труп этого ишака, - и маркиз сплюнул в сторону графа, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу, в ожидании поединка.
– И чем скорее, тем лучше. Диего готовь свои магические порошки, или что там ещё у тебя припасено на этот случай, а я пока прирежу спесивого индюка.
– Ну, прям мысли сходятся, - пробормотал канцлер, наблюдая за тем, как маркиз не спеша направляется к центру дуэльной площадки.
– Вы это о чём, канцлер, - поинтересовался инквизитор, выуживая пару пузырьков из своей походной
– Да так, мысли вслух.
– Готовься умереть жирная свинья, - проговорил презрительно граф, приблизившись к маркизу, и принялся обходить его по кругу.
– Вначале я сцежу из тебя весь твой жир, а затем перережу горло твоей ушастой самке.
В ответ на эти слова, наблюдающая за поединком Уррака, утробно и страстно заурчала, и подразнила графа своим красным раздвоенным язычком.
– Как много разговоров, граф, - поворачиваясь вслед за кружащим по кругу противником, с усмешкой проговорил Пабло, держа меч в опущенной руке, а затем, громко засмеявшись, крикнул эльфийке: - А ты похотливая шлюха и не надейся, на то, что я дам развлечься тебе с этим расфуфыренным фазаном. На сегодня оргии отменяются, мне нужен его труп.
Эльфийка дико засмеялась и выкрикнула:
– Ухбей ехго рахди мехня мой пуххлик!
Граф вздрогнул от дикого эльфийского смеха, и замер на миг. И вот этого мига и хватило маркизу. Он резко вскинул руку с мечом, и метнул его как метательный нож. Блеснувший в воздухе клинок, вонзился в грудь графа, по самую рукоять.
– Так быстро, - только и фыркнул не удовлетворившийся видом поединка, канцлер.
– Хорошо, что король не покинул приёма, ради вашей дуэли.
– А вот это зря, - проговорил маркиз, подходя к продолжавшему всё ещё стоять графу, и непонимающе глядящему на торчащую из его груди рукоять меча, - то, что произойдёт дальше, весьма бы позабавило Его Величество. Он ведь весьма падкий до всей потусторонней чертовщины, - маркиз выдернул меч из груди графа, и тот тут же рухнул наземь, а маркиз отошёл в сторону.
– Диего тело графа полностью в твоём распоряжении. Надеюсь, я точно нанёс рану? Больше не надо дырявить этот мешок с костями?
– Точнее не бывает, - склоняясь над трупом, ответил инквизитор, и принялся поливать рану жидкостью из пузырька, и при этом бурчал себе под нос какие-то заклинания. Жидкость, попав в рану, задымилась, а затем из раны вверх ударил бледный тонкий луч, и вытянувшись в рост человека оборотился в парализованный призрак графа. Диего захихикал и плюнул в призрак, тот принялся расширяться, глядя на всё это безумными глазами.
– Портал готов, - только и сказал Диего.
– Мы вынуждены покинуть приём, - поклонился маркиз канцлеру.
– Я получил известие, что в моих землях в Лигурии, завелась какая-то чертовщина, а более быстрого способа, чем через магический портал, добраться туда, нет. А подходящий по мощности портал, Диего может создать только благодаря призраку дворянина. А тут как раз этот, индюк подвернулся, - Пабло пнул сапогом мёртвого графа.
– Ну, как, скажите, не воспользоваться таким подходящим моментом? Вот я его и упокоил. Мы не прощаемся надолго, канцлер. Портал будет держаться в течении двенадцати часов, так что вы распорядитесь, тут, - маркиз кивнув на труп, - что бы этого жмурика, пока не передвигали с места.
– И ещё, - добавил Диего, обращаясь к канцлеру, после того как маркиз исчез в мареве портала, - поставьте здесь стражу, на то время пока мы не вернёмся. Портал настроен только на нас троих, так что если кто-то посторонний попытается пройти через него, то его просто распылит на мелкие частицы.
Эльфийка,
Предназначение, или - я тебе пригожусь.
Она бежала. Мышцы буграми ходили под серой длинной шерстью. Справа и слева мелькали стволы деревьев, кусты, пучки жухлой травы, выглядывающей из-под снега. Человеческие голоса и лай собак, доносившиеся издалека, подстегивали ее, и она, шумно переведя дыхание, прибавила ходу.
Впереди показался овраг. Он стремительно приближался и буквально на глазах делался шире и глубже. Она напрягла лапы и прыгнула. Полет продолжался всего пару мгновений, лапы коснулись снега на другой стороне расщелины, и, пробежав по инерции еще несколько шагов, волчица остановилась и стала вслушиваться во внезапно обрушившуюся на нее тишину леса. Человеческих голосов и лая собак не было слышно. В нос не бил их мерзкий запах. Лес наполнен привычными звуками. Вот вспорхнула тетерка. А там лопочет заяц, устраиваясь на дневную лежку. Дальше, вон за теми деревьями, мышкует лиса. А над всем этим разносится монотонное, успокаивающее постукивание дятла.
В желудке привычно засосало. Волчица облизнулась и повела носом. До зайца совсем близко. Но прежде, чем сделать шаг по направлению к добыче, она снова прислушалась, на этот раз к себе.
Волчица шумно вздохнула, загоняя внутрь человеческую сущность, и снова повела ушами. Голод напомнил о себе, вызвав легкую дрожь во всем теле. Запахи стали гуще и насыщенней. Она совершенно бесшумно двинулась вперед, едва касаясь снега кончиками лап. Зайца она прекрасно слышала и чуяла. Тот, сжавшись в тугой, мускулистый комок, притаился под кустом, очевидно, надеясь переждать опасность. Когда он обнаружил волчицу, бежать было уже поздно, но косой попробовал. Он сделал большой прыжок в сторону. Но волчица серой молнией метнулась к нему, и ее острые зубы сомкнулись на трепещущем загривке.
Первый голод был утолен. Облизнувшись, волчица побежала по едва видимой тропе, углубляясь в лес. Солнце уже вовсю сияло на небосклоне, и пора было устроиться на днёвку. Добравшись до поваленной сосны, волчица улеглась в кустах на сухой траве, которая пучками торчала из снега, положила голову на лапы, прикрыла хвостом нос и закрыла глаза.
Всеслава осторожно вынырнула из вязкой тьмы. Сознание зверя и её собственное не сливались, и когда волчица бежала, принюхивалась, охотилась и выбирала место днёвки, царевна как бы наблюдала за ней со стороны. Но вот сейчас вдруг ощутила, что это сильное тело принадлежит ей одной. Все, без остатка. Всеслава осторожно коснулась сознания волчицы и почувствовала, как душная тьма отступает.
В первое мгновение, осознав себя в теле зверя, Всеслава запаниковала, и зверь сам упрятал её глубоко внутрь, чтобы не мешала. Теперь же, когда царевна была относительно спокойна, их сознания с волчицей слились воедино, и Всеслава почувствовала себя сильной. Лес не пугал, звуки и запахи, окружающие её, стали казаться привычными, знакомыми, не страшными. И откуда-то пришла спокойная уверенность, что в шкуре зверя царевна не навсегда.
Солнце почти село, когда волчица встрепенулась и подняла голову. Разбудил ее не голод, а человеческий крик. Она поднялась, втянула в себя морозный воздух и побежала в ту сторону, откуда явственно доносились звуки борьбы.