Стратагема ворона
Шрифт:
– Уверен, решение было хитроумным, сэр, – проговорил Брезан самым нейтральным тоном. – Что они использовали? Невидимые чернила? Обученных белок-посыльных? Отраву для инструктора?
– Ну, не надо так расстраиваться, – сказали Зехуни почти ласково. – Кадеты выиграли, потому что один из них предложил то же самое решение, что и ты. Разница в том, что он заранее узнал, какой сценарий будет применен. У нас же, как ни крути, другие правила относительно жульничества. Он оповестил других кадетов. Все поступили аналогично, и с того момента они
Хоть Шуосы и славились тем, что наносили друг другу удары в спину чисто рефлекторно, Брезан всё равно был впечатлен.
– У тебя не было такой возможности не только из-за предрассудков Кел, но и потому, что моя система безопасности лучше, чем любые гипотетические попытки взлома. Но всё же я задаюсь вопросом. Почему ты решил стать Кел?
– Моя семья, сэр, – сказал Брезан после долгой паузы.
– Это не объяснение. Я не сомневаюсь, что ты справишься, но, честно говоря, лучше бы тебе не быть типичным Кел. Что будет непросто в обществе – без обид – строгих конформистов.
Брезан подавил желание бросить на Шуос Зехуни испепеляющий взгляд – вряд ли такое сыграло бы в его пользу.
– Я не прочь завербовать тебя в ряды Шуос, – продолжили Зехуни с видом человека, который четко осознает, насколько ужасны его слова. – Мы бы использовали тебя куда лучшим образом, и уж точно обучили бы скрывать эмоции. Надеюсь, ты не будешь играть в джен-цзай, иначе спустишь целое состояние. Но, сдается мне, ты полон решимости делать все по-своему.
Пока Зехуни говорили, на субдисплее мигали огни, оповещая о сделанных ходах. Они их игнорировали. Их голос сделался резким.
– Кстати, тебе может быть интересно, кем был тот кадет Шуос. Его звали Вохан Микодез.
Гекзарх Шуос мать его Микодез. Убийца кадетов Микодез, самый блистательный из Шуосов, который не был по совокупности массовым убийцей. Это было последнее, что Брезану хотелось бы услышать.
Зехуни вернулись к своему планшету. Брезан уставился на их голые руки и поклялся самому себе, что будет скучным, заурядным, лишенным воображения Кел, в точности как герой любого келского анекдота.
И по этой причине после переворота, который устроил Джедао, было очень «весело» прийти в сознание и услышать спор на тему о том, Кел он или нет.
– …любой может надеть черные перчатки и форму, если хочет, чтобы его из-за этого подстрелили, – говорил кто-то высоким голосом. – Послушай, подожди, пока мы не выясним, куда, черт возьми, подевался работающий генный сканер. Я не знаю, что заставило Хачея разобрать на части хороший прибор. Подумаешь, какой-то там странный, надоедливый и прерывистый звук.
Брезан попытался моргнуть или открыть глаза. Веки были словно прикованы цепью. Он понимал, что все еще находится в спальной капсуле, куда его засунули по приказу Джедао. Всё делали очень быстро, и он мало что запомнил, не считая обрывочного холода и ощущения, что кто-то играет музыку вне пределов досягаемости. Для пробы он попытался
Темнота под веками была удушающей, и он почти пропустил то, что говорил второй, гораздо более глубокий голос.
– …не повезло. Бунт? Ты серьезно?
– Или, может быть, какой-то замысловатый план Командования Кел. Ты же знаешь, как это бывает, – сказал первый голос.
Брезан вспомнил, что должен предупредить Командование о случившемся, только вот у него кружилась голова и никак не получалось успокоить дыхание.
– …вот этот, например. Честно говоря, раз уж они провели подготовку вот так, тяп-ляп, отчего просто не расстреляли всех?
Брезан и сам был не прочь получить ответ на этот вопрос. Он приоткрыл веки. Тусклый свет просачивался в спальную капсулу, и один из медиков представал в поле зрения расплывчатым пятном. Брезан попытался постучать, но сам не понял, удалось ли ему пошевелить рукой.
После бесконечно долгой паузы медик открыл капсулу. Брезан сморщился бы от внезапного яркого света, но с координацией оказалось совсем плохо. И говорить он тоже не мог.
– Взгляни на знаки отличия, – сказал мужчина. – Это какой-то офицер, верно?
Кем бы ни были эти медики, они явно не Кел.
– Это подполковник, болван. – Владелец первого голоса говорил так, словно считал своего напарника не умнее слизистой плесени. – Но в наши дни любой скучающий ребенок может украсть келскую униформу и взломать её.
Брезан открыл рот, чтобы возразить. Вместо этого его настиг болезненный приступ кашля. Во рту был привкус меди. После этого никак не мог отдышаться и так отвлекся, что даже не заметил, как сервиторы переложили его на койку.
– …ясно, что произошло, – продолжил первый голос. – Я имею в виду, что они не могли просто взять и бросить «падающего ястреба». Кел расстреливают «падающих ястребов», когда их обнаруживают. Он, должно быть, самозванец. Хотя я не знаю, почему они не застрелили самозванца. Я понимаю, почему им пришлось вернуть Нирай и прочих к своим, но этот вот – прямо форменная загадка. Никакой закономерности. Должно быть, это был настоящий мятеж. Я бы купил билет, поглазеть на такое зрелище.
– Это был не гребаный мятеж, – сказал Брезан, прежде чем осознал, что к нему вернулся голос. Казалось, кто-то обработал голосовые связки рашпилем, но это было лучше, чем ничего.
Оба медика с интересом уставились на него. Первый говоривший был маленьким и бледным, его взгляд выражал безграничный цинизм. Второй вертел в руках стилус.
– Вот как? – сказал он. – А что случилось? Пока ни у кого нет связной истории.
Брезан пришел в себя достаточно, чтобы заметить, что ни один из медиков не одет в цвета какой-нибудь фракции. Он не мог выболтать правду гражданским. Очередной приступ кашля помешал ему ответить.
– Он будет в такой же истерике, как и остальные, – заметил первый медик. – Усыпи его, и пусть сервиторы разбираются.