Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Осточертели так называемые братья с их замашками избранничества. Ложа — это сборище карьеристов и не более того.
— А как же тайны? — с сарказмом спросил отец Матео, — Хирам, Великий Архитектор Вселенной и прочее?
— Плевать им на тайны. Масонство — это просто удобная лавочка для тех, кто умеет ей правильно пользоваться, наподобие пирамиды — кто стоит выше по иерархической лестнице, тот и пользуется всеми благами братства и считает себя избранным.
Довольно уничижительная характеристика масонства. Если с той же целью служащие Ватикана вступают в ложи, то не сложно понять, почему
— Теперь я понимаю, что не зря больше года ждал, когда вы заговорите, — сказал на прощание Пекорелли, забирая бумаги, и не без сарказма спросил. — Так для чьих глаз вы хотите, чтобы я продемонстрировал свою осведомленность?
— Тех, кто поймёт, — был ему краткий ответ.
Да, отец Матео надеялся только на то, что «Политический обозреватель» попадёт на стол папе, что тот увидит, в каком страшном месте под названием Ватикан, он оказался. Пусть он узнает, что его статс-секретарь Вийо — масон, что префект Священной конгрегации по делам епископов Баджо — масон, что президент ИРД Марцинкус — масон, что генеральный викарий Рима Полетти — масон, директор Радио Ватикана — масон, что заместитель директора «Римского обозревателя» — масон, что масоны есть в службе папских литургических церемоний, в трибунале римской роты, в Священной конгрегации богослужения и дисциплины таинств, в многочисленных папских советах и комиссиях и возглавляют крупные итальянские епархии и католические университеты.
Папа — новый человек в курии, он должен знать, с кем имеет дело, а потом пусть решает сам, как жить с таким положением вещей.
В пятницу в кабинет отца Матео был доставлен пакет, внутри которого лежал свежий выпуск делового еженедельника «Мир». На первой же странице в колонке главного редактора крупным шрифтом красовался вопрос: «Ваше святейшество, правильно ли это?». Это было открытым письмом издания к папе с просьбой восстановить нравственность и порядок в финансовой деятельности Ватикана. После этого письма на следующей странице шла обширная аналитическая статья под названием «Богатство Святого Петра».
Ицхак Сарваш справился со своей задачей более чем великолепно. Сам ли или с подачи банкира, журналист сыпал неудобными и скандальными фактами о деятельности Синдоны на посту папского советника, об ухищрениях президента ИРД Марцинкуса и его заместителя Меннини. Было здесь и упоминание багамского филиала Банка Амвросия, где все трое — Марцинкус, Синдона и Кальви входят в совет директоров, и что банк этот находился в оффшоре.
«Почему церковь допускает вложения средств в компании, которые при необходимости готовы попрать и растоптать человеческие права миллионов бедных, особенно в странах того самого «третьего мира», чьи проблемы так близки сердцу вашего святейшества?» — вот что спрашивал главный редактор издания у понтифика. Отец Матео надеялся, что папа не останется равнодушным, и если не ответит на вопрос официально, то хотя бы докажет делом, что ему не всё равно.
Всё чаше на глаза отцу Матео попадался епископ Марцинкус, то возле башни Николая V, то в почтовом отделении, то на улочке между казармами швейцарской гвардии и воротами святой Анны. На лице епископа лежала печать некой обреченности,
Но у отца Матео были и другие заботы, поважнее настроения епископа Ортинского. Фантина говорила, что уже трижды к некрополю приходили незнакомые гипогеянцы, двое мужчин. Они говорили, что ищут всех, кто хочет пойти с ними к Альбиону. Как понял отец Матео, речь шла об Англии, и без Фортвудса тут явно не обошлось. Но поскольку Фантина никуда с намоленного места идти не собиралась, о чём трижды с твёрдостью заявила незнакомцам, они от неё отстали, но все равно изредка приходили в тоннель, что лежал под Ватиканом.
Ранним утром, идя на работу, отец Матео неизменно спускался от строящейся станции метро в ватиканские подземелья, чтобы отслужить мессу для гипогеянской паствы. Помимо Фантины таковых нашлось ещё двое, но приходили под здание собора они не каждый раз. Но даже если бы мессу ждала одна Фантина, отец Матео не посмел бы отменить таинство — кто он такой, чтоб отказывать христианке в утешении. Фантина мечтала и говорила о том, что однажды, когда привыкнет к солнечному свету, она поднимется наверх, чтобы прийти на мессу в собор Святого Петра. Отец Матео слушал и одобрял её стремление, хотя в душе понимал, что та месса, которую служат в соборе теперь, её бы сильно озадачила, если не сказать больше.
После подземной мессы отец Матео, как и всегда, спешил на работу. С тех пор как Фантина показала ему ход, что ведёт в подвал Апостольского дворца, отец Матео неизменно пользовался этим путем. Но в этот раз его ждала неприятная неожиданность. Поднимаясь по потайной лестнице, он слишком поздно понял, что вверху пролета кто-то стоит. Подняв глаза, он увидел человека в белых одеждах.
— Доброе утро отец, — улыбнулся тот.
В растерянности и страхе отец Матео взбежал вверх по лестнице, упал на колени и поцеловал руку понтифика.
— Ну, что вы, что вы, отец, — мягко пожурил его папа, жестом предлагая подняться. — Вставайте, кто я такой, чтобы передо мной вставать на колени?
От неожиданности, Мурсиа даже не нашёлся, что и ответить, настолько было сюрреалистичным то, что сейчас с ним происходит, и что папа ему говорит. Тем временем Иоанн Павел спросил:
— Давно вы служите в Ватикане?
— Почти одиннадцать лет.
— А я всего шесть дней, — мягко рассмеялся папа, — вот хожу по дворцу, смотрю, что тут и где. Как вас зовут?
— Отец Матео Мурсия, ваше святейшество, — тут же ответил он, — из ордена цистерцианцев, заместитель секретаря конгрегации по делам духовенства.
Папа благожелательно кивнул, принимая к сведению услышанное. Но интересовало его совсем другое.
— А куда ведет эта лестница? Откуда вы пришли?
Это был закономерный и самый тяжёлый вопрос, на который отец Матео не знал, как и ответить.
— Ваше святейшество, я не могу обманывать вас, но и сказать, что там, тоже не решусь.