Стратегия оборотня
Шрифт:
Я осторожно прошла мимо них и забралась на кровать, поджав ноги. Тай кивнул - то ли он тоже считал, что больше никого не спасешь, то ли принимал решение большинства, как обязан. И он же продолжил:
– Теперь мы должны оповестить всех оборотней, выбравших нашу сторону, о начале атаки. Они должны быть готовы.
Полковник, уже известный мне по общему застолью, переспросил:
– Что делать с теми, кто не в курсе? Они могут перейти на нашу сторону сразу же, когда узнают расклад! Может быть, их тоже стоит оповестить тайно?
– Нет, - резко ответил Тай.
– Слишком рискованно. Любой из них может проговориться,
– Мой голос за, - подхватила Нати.
– Иначе не получится. Но после захвата объявим о возможности сдаться для всех оборотней. Проведем диодизацию и сохраним им жизни. Не спасти только тех, кто погибнет при первых ударах.
Меня затрясло. Они собираются атаковать уже совсем скоро! И сразу начнут со столицы? С одной стороны, подобного точно никто не ждет. С другой, если им это удастся, то это фактически будет означать полную победу. Оборотни на всех остальных планетах очень быстро сообразят, что делать, и даже помогут врагам захватить всю Освоенную Территорию. А основной политический центр будет обездвижен, то есть сару заблокируют возможность синхронизации действий военных. И только лишь я подумала о самом главном щите человечества, как о нем упомянул один из сару с пока неизвестными мне погонами и чином:
– Кири находится в Четвертом Секторе. Там наши специально не ослабляют интенсивность атак, чтобы он не мог надолго его оставить. Однако когда их радары засекут массированное движение в самый центр, Кири плюнет на приграничные планеты и со всей армадой рванет туда.
Нати почему-то улыбнулась, как и Тай. Похоже, этот вариант они уже обсуждали. Нати Морт объяснила:
– Устроим ему ловушку - наперерез из тихого Третьего Сектора. Тай-инникат возглавит эту атаку. Мао-инникат поддерживает это решение, то есть половина наших сил будет направлена именно на это. Если исключить из уравнения армаду Кири, то дальше дело за малым.
Все сосредоточенно кивнули, принимая и это. Они говорили еще многое, некоторые детали я так понять и не сумела. Но от ужаса не могла пошевелиться: сару самонадеянны, да, и у них в общей сложности меньше боевых звездолетов, чем у людей. Но все наши рассредоточены по огромной Освоенной Территории, а они будут бить целенаправленно по двум самым важным точкам: Земле Первой и командору Кири. После этого оборотни помогут закончить. Как ни крути, но их план выглядел вполне реальным.
Конечно, я хотела закричать, высказать им все, что думаю. Но в этом не было никакого смысла. Потому я прикусила язык и промолчала. И даже ответила на прощальные кивки, когда они уходили. И лишь когда дверь закрылась за последним, выдавила:
– Почему ты захотел, чтобы я это услышала, Тай?
– Потому что так все и будет. Я не хочу тебе врать. Но и для принятия подобного нужно время. Я бы хотел, чтобы ты хотя бы когда-то все это приняла. Как ты себя чувствуешь?
Я отвела взгляд от красивого и почти родного лица.
– Еще полчаса назад чувствовала себя прекрасно. И ведь бестолку говорить тебе о том, что где-то там, на Земле Первой, живет моя мать. Я знаю, что бестолку, но почему-то говорю.
Он не приближался. Все сидел там же, на полу, и даже не смотрел на меня.
– Это война, и все кого-то потеряют, Дая.
В последней фразе вообще не было смысла. Я встала и, хоть ноги сильно дрожали, направилась к двери. Тай окликнул:
– Зачем ты приходила?
Я не обернулась.
– Хотела сказать, что ты по-прежнему мне нравишься. И что я любила бы тебя безгранично, если бы ты не был тобой.
– Понятно.
В его ответе я не расслышала ни грамма эмоций, но в данной ситуации они и не были уместны.
Теперь я не рыдала и не мучилась терзаниями, просто ждала любых новостей. Ходила в общую столовую, внимательно слушала все разговоры. Даже с Таем старалась говорить приветливо - не как влюбленная девушка, а как бывшая его женщина, которая не отказывается ни от одного своего решения, но теперь готова принимать новые. Я ждала Риссу, которая прилетит вместе с генералом Таххисом. Мне жизненно требовалась капля ее наивного идеализма. Или хотя бы объятия человека, который будет вместе со мной смотреть, как истребляют нашу расу.
Глава 15
Вид Риссы не обнадеживал. Я даже издали рассмотрела ее опухшие глаза. С ней говорили уважительно, она со своей утопичной идеей и выбором жить среди сару доказала, что не является врагом, да к ней и сразу относились как гостье. Однако ее красные глаза, следствие бессонных ночей в слезах, говорили о том, что теперь и она не может определиться со своей ролью. Сама Рисса тем не менее стояла с прямой спиной, гордо задрав подбородок вверх. Маленькая даже для человека, среди громадин она выглядела ребенком. Возможно, именно так ее и воспринимали - как ребенка, рассказывающего нелепые сказки.
И лишь когда я сумела утащить ее в свой отсек, Рисса позволила спине ссутулиться и осела на пол.
– Ничего не получается, Дая. Никто не хочет слушать. Они и не прогоняют, и в заложницы не берут: это ниже их чести - причинять вред тому, кто пришел с миром. Я пришла к ним, чтобы принести мир, Дая! Но мир никому не нужен...
Я тоже села на пол. А ведь именно так часто поступали сару, особенно когда обсуждали что-то важное - сидящий на полу с остальными не может быть выше или ниже по статусу: чтобы каждый мог высказаться, чтобы была возможность любому посмотреть в глаза, для того сару и садятся на пол, уравнивающий инниката и мелкого рабочего. Вот и мы с Риссой, сами не заметив, последовали этой старинной традиции сару. Я коснулась ее плеча в качестве поддержки и не ждала других слов. Один человек не может совершить чудо.
Рисса продолжала лепетать быстро, как будто оправдывалась:
– Мао-инникат - самый старый и осторожный среди глав. Я думала, что можно докричаться до него. Но он только слушал и повторял: «Нет, невозможно». А потом и слушать перестал. Он даже не думает о перемирии, не верит в него.
Генерал действительно был стар. Очень низок ростом, не внушительный по сравнению с другими сару. Я попыталась утешить, хотя мне самой требовалось утешение:
– Рисса, не вини себя. Ты ничего не могла изменить. Никто не мог.