Стратегия одиночки. Книга пятая

Зайцев Александр А.

— Рада приветствовать в нашем храме избранника Света. — Подойдя ко мне, произнесла она и, взяв меня за плечи, заставила выпрямиться.

— Госпожа настоятельница. — Произношу я с почтением, так как никем иным она быть не может.

— О! Для братьев во Свете я просто Гертруда.

Из её слов я понимаю, что она прекрасно видела всё, что происходило у входа в Храм, в том числе и мою демонстрацию Сродства.

— Как прикажете, — отвечаю я и смотрю ей прямо в глаза. Без вызова, мне просто интересна эта женщина.

Несмотря на куда более реальное равноправие полов на Айне, нежели на Земле, чтобы настоятелем Храма Антареса

была женщина — огромная редкость. Это в храмах Стихий или Малых Сил женщины часто занимают высокие посты, но слуги Антареса куда более патриархальны. И чтобы получить столь немалую должность, как глава пусть небольшого, провинциального, но отдельного Храма, надо быть по-настоящему выдающейся личностью. Эта женщина по-своему красива. Разве что черты её лица, как по мне, чрезмерно резки, а взгляд наоборот отстранён, словно она смотрит не на тебя, а куда-то вдаль.

— Рэйвен Александрит, следую дорогой Сундбада. — Официально представился я.

— И эта дорога, освещённая Светом неба, привела вас сюда именно сегодня. — Кивнула настоятельница, словно слышит подобные истории по десяток раз на дню.

— Извините, если Храм сегодня и правда закрыт для всех, то я…

Договорить мне не дали. Приложив палец к губам, Гертруда взмахнула рукой:

— Прошу за мной.

Послушно заткнувшись, я последовал за женщиной в белом. Мы пересекли весь зал и вышли на обширный балкон, выходящий не на поляну перед входом, а на другую сторону, и с которого открывался великолепный вид, на пусть не высокие, но величественные горы.

— Брат Рэйвен, — наложив заклинание Звукового Барьера, так чтобы нас никто не мог услышать, оперевшись на тонкие резные поручни, настоятельница повернула ко мне голову. — Мне очень жаль, что вы стали свидетелем этого нелепого представления, хотя надо признать, ваше появление очень своевременно. — Её взгляд сошёлся на моем Цеховом Знаке.

— Храмовая стража действовала в рамках своего права и была на удивление снисходительна. — Немного не понимая, не став кривить душой, ответил я на её слова. — Подобные случайности иногда всё же происходят, ибо человеческая глупость поистине бесконечна и не знает границ.

— Какие мудрые слова. — Открыто улыбается настоятельница и, подставив лицо дуновению ветра, немного помолчав, продолжает. — Что же касается случайности… — Она резко развернулась ко мне. — Есть только Воля Его!

— Как скажете. — Не стал я возражать и приводить примеры из священных книг, когда всё случалось ровно наоборот. Ссориться с этой женщиной мне совершенно не хотелось. Ни в каком виде.

— Да и не думаете же вы, что в окрестностях Моего Храма может произойти хоть что-то без моей на то воли и моего на то дозволения?

Всё же когда-нибудь пафос служителей Антареса доведёт меня до белого каленья, но пока до этого далеко, так что отвечаю нейтрально, цитатой из писания:

— Свет прям, как стрела, но его отражение может преломиться в любую сторону.

Эта присказка — что-то вроде земного аналога слов «пути господни неисповедимы».

— Любого иного я бы просто использовала, но вас, брата во Свете, я могу только попросить. — И она выжидательно уставилась на меня.

— Госпожа настоятельница.

— Просто сестра Гертруда. — Прервала она меня.

— Сестра Гертруда, — послушно повторяю, — я весь внимание.

— Политика… — С наигранным тяжёлым вздохом произнесла дама в

белом и снова повернула лицо в сторону свежего ветра. — Как бы мне ни хотелось отгородиться от неё, но не могу.

— Вы настоятельница, и на ваших плечах лежит забота не только о молитвах Небу, но и о благополучии Храма. — С понимающей интонацией заполняю паузу.

— Барон Рейутер — очень мудрый и достойный человек, свято чтящий писание Света и щедро жертвующий нашему Храму.

Интересно, если бы он не так почитал писание и был более скуп, назвала бы настоятельница его мудрым и достойным? Не думаю, но свои мысли оставляю при себе, всем своим видом показывая, что обратился в слух.

— Два десятка лет назад первая жена барона скоропостижно скончалась, и он взял себе в жёны благородную госпожу Франческу. — Внимательно на меня посмотрев, женщина в белом, продолжила, — Дочь герцога Балкайского. Очень влиятельного сановника при дворе Ломара, соседнего с нами государства. Когда в этом браке у барона Рейутера родился сын, герцог настоял, чтобы барон именно его назначил своим наследником. Также по брачному договору ребёнка воспитывали при герцогском дворе. И вот два года назад к нам вернулось… то, что вернулось. — Насмешливо развела руками настоятельница. — Изнеженное, избалованное бабушкой и дедушкой, оторванное от реальности нечто, которое у меня язык не поворачивается назвать воспитанным дитём.

Что же, с этим определением я был согласен, хотя и видел юного наследника всего несколько минут.

— Понимаю. — Немного обтекаемо высказываюсь я, всё ещё не представляя, что от меня хотят.

— Только два месяца назад барону удалось избавиться от присланных герцогской семьёй учителей и наставников и заменить их на многоуважаемого ом Рафера. Но даже он в приватной беседе рассказал мне, что не справится, и уже сложившийся характер наследника он исправить не в силах. Сам же барон всегда видел наследницей свою старшую дочь от первого брака. — Настоятельница при этих словах вполне искренне улыбнулась. — Очень достойная девушка, по своей добродетели не уступающая отцу. — То есть выгодная лично настоятельнице и Храму, легко интерпретировал я услышанное. — Беда в том, что просто так, по своей воле и без веского повода, барон не может лишить своего непутёвого сына наследства, не настроив против себя не только лично герцога Балкайского, но и всех остальных дворян Ломара. А это… скажем так, было бы нежелательно и имело бы за собой множество негативных последствий. Но даже эти последствия куда меньшее зло, чем… — Она не договорила, махнула рукой, впрочем, и так было понятно, о ком речь. — Но всё же и этих негативных последствий хотелось бы избежать и вообще сделать так, чтобы всё у нас оставалось как прежде. А не знающий уважения и почтения недоросль вернулся бы ко двору своего деда, только уже не в статусе наследника баронства Рейутер, а просто как непутёвый внук.

В моём прошлом мире это называется дискредитацией, но я, разумеется, об этом умалчиваю, придав своему лицу непонимающий вид, словно молча спрашивая: «а я тут при чём?»

— Для слуг Света постыдно что-то скрывать и прятать в Тенях, — пафосно произнесла настоятельница, искренности которой я в данный момент не поверил ни на йоту. — Но ради сохранения равновесия и благополучия вверенного мне Храма я вынуждена прибегнуть к не самым светлым методам. — На её губах промелькнула немного горькая улыбка.