Стратегия одиночки. Книга третья
Шрифт:
Покинув песок, тут же передал турнирное копьё в руки служке. Лезть на трибуны и смотреть за остальными боями дня у меня не было особого желания. Но из-за того, что мы с Ауном не обговорили иные места встречи, мне пришлось снова идти в сектор для участников и их гостей. Я даже успел посмотреть финальную часть поединка Парави Малик. К моему глубокому огорчению и буквально к экстазу трибун, девушка снова выиграла. Причём, как и в одной восьмой, победила она далеко не за явным преимуществом, а скорее «перетерпела». Любимица публики ушла в глухую оборону и, благодаря по-настоящему хорошей технике парирования, а также превосходной работе ног
Аун появился только тогда, когда два из четырёх сегодняшних боёв на Стальной сетке турнира уже завершились. Настроение у паренька было какое-то смешанное, да и, присев рядом, он не стал как обычно тут же о чём-то рассказывать. Мне пришлось даже первому заговорить:
— Получилось хоть что-нибудь заработать на ставках из-за этого изменения правил?
— Сорок пять золотых. — Пробурчал недовольно Аун и почему-то отвёл взгляд.
— Так мало? — Даже в самых худших своих прогнозах я надеялся на большую сумму.
— На маску школы «Взлетающего дракона» надо было поставить двадцать золотых, чтобы при победе получить всего двадцать один золотой! — Негодование мальчишки неподдельно. — Да и на вашу победу коэффициент был очень похож.
— И запущенный тобой слух о том, кто настоящий учитель Таяня Квариша, никак этот коэффициент не изменил? — Удивился я.
— Дело в том… — Аун опустил глаза в пол.
— В чём?
— Дело в том, что я не успел. — Голос мальчишки стал ещё тише.
— Это как это? — Не понял я.
— После того как распорядитель огласил объявление, толпа перед букмекерской стойкой смешалась. — Рассказывая, юноша избегает смотреть на меня. — Стройная очередь распалась, а когда жеребьёвка закончилась, вся эта толпа, которая стала ещё больше, ломанулась к стойкам. И так получилось… Так получилось, что эта масса меня вынесла прямо к стойке, и я оказался первым в очереди на ставку. — Впервые Ану поднял на меня взгляд. — Мастер, я банально не успел ничего никому рассказать. И отойти от стойки не мог, так как это означало встать в конец новой очереди. А из-за ажиотажа и большой толпы я мог просто вообще не успеть сделать хоть какие-то ставки. Я помнил ваше пожелание, но не успевал. И я подумал, что сделать ставки важнее, чем… — С каждым словом его голос опять всё тише и тише, и последние его слова я уже больше угадываю, чем слышу.
Мне ясно, что парень не врёт. Видимо, всё именно так и было. Но также я уверен в том, что юноша, оказавшись в такой ситуации, не стал искать решения, а скорее вздохнул с облегчением. Ему изначально было неприятно, шло вразрез с его мнением раскрытие правды об учителе Таяня Квариша, и когда он получил возможность этого не делать, то этой отговоркой и воспользовался. Возможно, воспользовался неосознанно, но уверен, если бы он реально захотел, то с его мозгами выход бы придумал, как успеть рассказать об учителе мага и после этого сделать ставки. Но он не захотел и, скорее всего, с глубоким внутренним облегчением поплыл по течению. Я вижу эту ситуацию именно так, и вопрос только один, как мне на это реагировать? Немного подумав, решил, что мои
— У тебя была первоочередная задача — сделать ставки, ты, верно расставив приоритеты, выполнил её.
На самом деле мне сейчас самому даже как-то легче дышится. Из-за того, что Аун не успел, я, идя на поводу у своей денежной выгоды, не осложнил жизнь другому, возможно, далеко неплохому человеку. И это, наверное, было хорошо, потому как даже запусти Аун слухи об учителе Кварша, в свете новых правил ставок выгоды большой нам бы это не принесло.
— Правда? — Взгляд Ауна прояснился после моих слов.
— Ты в муниципалитет успел сходить? — Вопросом на вопрос ответил я, закрывая тем самым тему со ставками.
— Да! — Голос юноши уже куда более бодрый. — Конечно сходил, иначе бы вернулся намного раньше.
— И?
— Как и задумывал, я прикинулся совсем непонятливым и принялся выяснять, не могу ли я предъявить свои права на «Кровавую волну». И уже третий чиновник, к которому меня переправили, чётко дал понять, что вопрос с бывшей пиратской галерой уже решён, и я со своими вопросами опоздал. — Аун театрально взмахнул руками и добавил: — Совсем опоздал!
Мне стоило определённых усилий не наорать на мальчишку за его многословность. Вместо этого я сказал очень спокойным голосом:
— И как этот вопрос решён?
— «Кровавая волна» будет передана флоту!
— То есть не будет выставлена на открытый аукцион, как обычно? — Уточнил я.
— Ага, не будет. Решением торговой комиссии сената аукцион признан нецелесообразным, и галеру отдают флоту.
— Именно решением торговой комиссии? А разве не торговцы должны наоборот настаивать на открытом аукционе? — Спрашиваю я, сжимая кулаки.
— Да, это и мне показалось странным, но так и есть. — Беззаботно кивнул Аун.
Сжав зубы, я медленно выдохнул. Мои подозрения и паранойя оказались совсем не подозрениями и не паранойей, а тем, что произошло на самом деле. И Кристо, как и остальной экипаж восставшей галеры, все пятнадцать человек, погибли в огне не из-за своего раздолбайства, а из-за хитрой интриги одного офицера. Офицера, который считал, что достоин стать капитаном своего корабля.
— Мастер, у вас всё в порядке? У вас глаза покраснели. — Вернул меня в реальность голос Ауна.
Глава 23
Как и многие, даже большинство людей, никогда не считал себя плохим человеком. Да, были моменты, когда я совершал нелицеприятные действия, но всегда мог себя оправдать: «так сложились обстоятельства», «меня вынудили», «не я это начал», «такова жизнь»… Оправданий всегда было много, и в них легко верилось. С другой стороны, никогда и не думал о себе, как о человеке безусловно хорошем. Мне хватало самокритики понимать, что хорошие люди не поступают так, как иногда поступал я. В общем, считал себя обычным человеком, находящемся где-то посредине моральной шкалы, принятой в моём окружении. То, что совершал «прошлый я» ради мести квестерам, уже далеко выходило за рамки моральноприемлемого, что на Земле, что на Айне. Но я пропустил этот звоночек мимо сознания, просто описав ту ситуацию, как «меня сломали обстоятельства». И в этом оправдании была своя правда. Даже сейчас чувствую отголосок той сломанности, этой неправильностью буквально пропитаны последние месяцы «воспоминаний будущего».