Стратегия. Спасатель
Шрифт:
Масло трансформировалось в креды и оказалось куда выгодней оленины, по двадцать четыре креда за бутылку. Взял черненькими «мастерками».
Расстались мы не просто лучшими друзьями, а деловыми партнерами.
Впрочем, с таверной я не прощался. Перед уходом Моника вручила мне три векселя на «бесплатку» — три раза плотно пообедать. Дорогая Моника, как же мне этого не хватало, ты бы только знала! Я и так бы отслюнявил креды за хороший обед, а раз такие преференции…
Ел я долго, никуда не торопясь. Картошка, тушеное мясо, квашеная капуста. И луковый суп с гренками. Хлеб в «Балтазаре» настолько хороший, что три буханки купил домой, да не кредами, а в настоящий кредит взял — мне открыли «линию». Чтобы не мелочиться.
После обеда с кайфом
С трудом выйдя из таверны, я плюхнулся на сиденье джипа и задумался: куда теперь? Извини, мой верный мул, но тебе пока никуда. Пешком пройдусь.
Так, что там? Пила, навесной замок, полотенце, зубные снасти, еще одну канистру надо бы, ох, как же много чего хочется. Вот и пройдусь, закуплюсь, погуляю до вечера. А вечерком расслаблюсь. Стоп, Федя, а тут за рулем пить можно? Это дело надо бы разъяснить — станется с них, упекут в околоток.
Пошли!
Ну, где ты, соблазнительная? Одинокий рейнджер Чак Норрис а-ля рюс начал свою охоту, у него лицензия на отстрел одной эмансипированной блондинки.
Кстати, и в аптеку зайти надо будет. Или где у них презервативы продаются?
ГЛАВА 5
Вживание в образ. Швейцария — странный островок среди мутной воды
— А сам вертолет-то где? — настойчиво повторил я, переключаясь и поворачивая направо.
Вертолетная площадка швейцарцев находится за Замком Берн, у реки, неподалеку от НПЗ. Это нарядный такой прямоугольник с гаревыми дорожками посреди короткой травы, белый круг на площадке, ветровой конус, подъездная дорога, стоянка для пары машин. К площадке прилагается небольшой ангар, слева от него стоит что-то типа бытовки. Самый настоящий вертодром в миниатюре. В очень миниатюрной миниатюре, игрушечный. Первый раз я его увидел, когда приехал на заправку НПЗ с целью отоваривания накопленных фуелов. Две новенькие двадцатилитровые алюминиевые канистры надлежало наполнить соляркой — я решил запасаться топливом, в рамках подготовки к возможному дальнему пробегу-прорыву. Отличное там обслуживание, между прочим. Быстро, четко, вежливо. Симпатичная девушка в визуальном бонусе.
— Вертолет? Ха-ха… Этот вопрос интересует Берн больше многих других вопросов, дорогой мой Тео, — хитро, даже с гордостью сказал конопатый Ули Маурер, сорокалетний шкипер швейцарского мотобота «Клевер». — Никто не знает, где он. А если и знает, то не скажет.
Шкипера я на машине подвожу к причалу, и это даже не жест, «типа мне по пути», а честная дружеская услуга.
На самом же деле умысел все-таки есть, как и приятельство, — выписываю политически выгодный крюк, Ули — второй человек в анклаве, с которым я могу относительно спокойно потрепать языком. Вроде дружбана. В кабаке мы познакомились — страшный он человек, пьет как наш: на норвежских газовых промыслах работал, в Северном море. А когда ему надоело морозить свой крючковатый нос, Ули купил на честно заработанные деньги каботажное суденышко в «том еще» Базеле. Единственный настоящий капитан анклава свиссов, ему Замок и вручил водоплавающее «приданое» — стоявший возле причала пароходик, приятный довесок к замку селектов от заботливого Писателя.
На Рейне он — «альфа».
Ну, мы и вмазали крепко… Песни пели, он про толстую Марту, я про паровоз. С тех пор и корешим.
— Ули, считай, что меня это тоже заинтересовало, — не вытерпел я.
— Да не было его тут, когда люди появились! — Ули всегда старается держать марку протертого с хреном речного волка, немногословен, порой в морду дать хочется. Хорошо, что выбранная роль ему не удается: шкипер легко срывается на естественное.
— Как так не было?
— Не было, и все. Одна площадка: вначале мы подумали, что сюда сядут американцы.
— Почему американцы?
— А кто еще? — искренне удивился шкипер. — Американцы. Они всех спасают, всегда так было.
Вот она, Матрица, яти его в душу.
— Вертолет прилетел гораздо позже, — наконец
Тео — это я. Тут я Теодоро, мама родная…
Давос — крошечная уютная деревенька в зеленых предгорьях к северу от Базеля, там всего полдюжины домов. Люди в новом Давосе живут состоятельные, состоявшиеся. Местные сельскохозяйственные «Чубайсы». И они без всяких экономических форумов и горнолыжников прекрасно там себя чувствуют — здесь вообще сборищ не любят.
Да, Давос в этом мире — это действительно весомый дар.
— И откуда он взялся?
— Откуда-то из-за Рейна…
Вертолетчика звали Жан. Жан Ренггли.
Как следует из его правдивого или не очень рассказа, он очнулся на большой поляне с маленьким бразильским вертолетом под тентом, в глухом лесу за рекой. Вот так, кому дом с трубой, а кому вертушку с запасом топлива. Это кто к чему приспособлен. Что бы я делал с вертолетом? Посидел пилот, погоревал, скоренько стрескал бортовой сухпай и решился на подвиг. Заправил, проверился и поднял машину в воздух.
— На запад полетел, — рассказывал Ули. — Куда же еще лететь. Хотя…
Он странно посмотрел на меня.
— Проклятье, ну что за гребаный мир! Тут русские на западе, мы — на востоке, а по сибирской тайге вокруг Швейцарии бегают неуправляемые негры!
«Негры» — это у них нормально.
В общем, приветили тут авиатора Жана по полной, от всей души.
— Селекты надеялись с его помощью наладить авиаразведку, особенно к северу и востоку от Берна…
Сам шкипер, между прочим, точно такой же селект, как и жители Замка, о которых он тут разглагольствует. Но Ули всегда, в любых разговорах дистанцируется от соотечественников и живет не в Замке, а у реки, в небольшом домике возле причала — этого одинокому шкиперу хватает. Свои «элитные» собратья для Ули — «мазута сухопутная», никакого родства душ не наблюдается. Впрочем, и к базельцам у шкипера отношение не лучше. Господина Маурера интересует только река Рейн, по ней он готов ходить месяцами, но капитана постоянно обламывают — не дают ему топлива на дальние рейсы. А чего иного ожидать? Для селектов дизельное топливо — ценнейший платежный ресурс, и сжигать его в камерах судового «катерпиллера» правители кластера не хотят. Пока у них не появится конкретная цель, что вряд ли, «виксам» и так кучеряво.
— А получилось, что это чертов Жан обманул их всех, хитрец! — Ули, похоже, радовался неудаче своих командиров. Или тому, что остался без транспортного конкурента. — Взял и улетел. Как Питер Пэн.
— И никто не смог его раскусить?
— Тео, давай сразу к судну! У меня там сегодня на вахте стоит этот идиот Никлаус… Ох… Так про авиатора! Он странный был, замкнутый…
Уж кто бы говорил.
Они тут все замкнутые.
Знаете, почему у швейцарцев радиостанции не вещают?
Боятся притока новых поселенцев. Не хотят саморекламы. Вот и слушают тут «Радио Россия». Русское радио, типа «все будет хорошо». Где-то они правы: неграм из округи только открой ворота — тут же станет не протолкнуться от веселых африканских ребят. Короче, для кого попало ворота у швейцарцев не распахнуты, и тут у них расовый вопрос главенствует. Потому меня в первый раз на КПП и не грохнули с ходу из пулемета, что белый облик зарулил. Таких они принимают, свои «лосты» закончились.
А шкипер все продолжал рваный рассказ:
— Он сразу что-то задумал — я понял сразу, что парень с подвохом. Правда, никому не говорил, старины Ули это дерьмо не касается.
Мог и не пояснять. Тут ничто и никого не касается.
— Он с военными сделал всего два полета вдоль реки, на юг и на север. А потом пришел утром один, завел геликоптер и улетел, как Нильс с гусями.
Гуси здесь взрослые, на реке их постоянно видно — раза в полтора больше наших, жаль, надо мной такие монстры не летают. На местном гусе действительно улететь можно.