Страж-2
Шрифт:
Бен опустил глаза, чувствуя себя готовым провалиться сквозь землю. Он всем сердцем жалел этого несчастного отца. Но еще больше он жалел сейчас самого себя.
— Мистер Томпсон, мне очень трудно говорить, и я хочу, чтобы вы знали это… Но вместо того чтобы впадать в отчаяние, давайте лучше попробуем объединиться. Я знаю, что пришлось пережить вашей дочери. А вы знаете мое положение… Если же по телефону что-то было вам непонятно, я с радостью перескажу все сейчас.
Томпсон напрягся.
— Нет-нет, вы объяснили все очень толково.
— Мне приходится
— И если мы действительно установим, что это одна и та же монахиня, то придется поверить и во все остальное, что рассказал мне покойный детектив Гатц. А тогда.., станет возможным все.
— Что же именно? — взволнованно спросил Томпсон.
— Пока я и сам не знаю… Но что-то точно произойдет. Может быть, мы сумеем разыскать священников, участвующих в заговоре… Мы доберемся до самых верхов католической церкви. И тогда можно будет обратиться в ФБР, в газеты, к Генеральному прокурору…
Томпсон удивленно поднял брови.
— Что вы такое говорите, мистер Бэрдет? Обращаться к этим людям за помощью? Позвольте, я вам кое-что расскажу… С того самого дня, как мою дочь нашли на той проклятой поляне, все — и полиция, и газетчики, и прокурор — начали тыкать в нее своими грязными пальцами, осуждая за то, что она оказалась неспособной постоять за себя. Если угодно, я могу показать вам целый ворох статей, от которых любому нормальному человеку просто стало бы тошно. А окружной прокурор даже пригрозил, что начнет над ней суд по обвинению в убийстве.
— Да вы шутите! — не веря своим ушам, произнес Бен.
— — Вовсе нет, — грустно ответил мистер Томпсон. — Там ведь не нашли ни отпечатков пальцев, ни других следов, подтверждающих присутствие кого-то постороннего, кроме Энни и Бобби Джо. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы обвинить во всем Энни. Бен покачал головой.
— Скажите, а она была.., в здравом рассудке, когда ее привезли с гор?
— Временами да. Но в основном — нет. — Он тяжело вздохнул. — Потом ее состояние очень быстро начало ухудшаться… И власти, конечно, со своей стороны, сделали для этого все возможное, не пытаясь даже поддержать бедную девочку.
— А что считают врачи? — спросил Бен. Томпсон неопределенно пожал плечами.
— Они и сами тут ни черта не понимают. Сначала сказали, что у нее стал развиваться психоз. Потом решили, что это физическое заболевание, затем — и то и другое вместе. Но ни один тест этого не подтвердил. Честно говоря, я их уже давно сюда не пускаю — все равно никакого толку.
— Я вас понимаю, — посочувствовал Бен, облизнув пересохшие губы. — Простите, у вас не найдется немного воды?
— Да-да, конечно! — тут же засуетился Томпсон, пошел на кухню и вскоре вернулся с полным стаканом. Бен отметил про себя, что ступает он очень тяжело, несмотря на свою стройную, даже атлетическую фигуру. Видимо, эмоциональное потрясение
Бен сделал несколько глотков и, отставив стакан на журнальный столик, вынул из папки фотографию Элисон Паркер.
— Вот это и есть та самая Элисон, — объяснил он. — Снимок передал мне детектив Гатц. Томпсон молча кивнул. Потом Бен передал ему фотографию монахини.
— А это я снял сам пару дней назад. Томпсон медленно и внимательно разглядывал снимки. На лице его выступили капельки пота.
— Гатц был убежден, что это одна и та же женщина. Я тщательнейшим образом сравнивал фотографии, но все равно не могу быть уверенным на все сто процентов. А вы как считаете?
— Не знаю, — задумчиво произнес Томпсон. Он неотрывно изучал снимки, и удивление на его лице росло с каждой секундой.
И тут Бен заметил, что глаза Томпсона заблестели от слез.
— Да, это она, — наконец произнес несчастный отец, бросив фотографии на стол. — Это та самая женщина, которую видела моя Энни.
— А почему вы так в этом уверены?
— Я это знаю наверняка. Да вы и сами читали в газете ее описание. Так что сомневаться тут не в чем — все сходится, как Энни и говорила. Вы ведь тоже не сомневались в этом. Это подтвердил бы любой.
— Но мне хотелось услышать эти слова именно от вас.
— Так вот вы их и услышали! — Томпсон неожиданно разрыдался. — Боже мой, Боже мой… — беспомощно причитал он. — Господи, за что?..
Бен склонился к нему и осторожно тронул его за плечо.
— Прошу вас, не надо… Я прекрасно понимаю, как вам сейчас тяжело, но нужно взять себя в руки. Теперь нам как никогда понадобится самообладание.
И тут Томпсон пронзительно закричал. От неожиданности Бен отпрянул. Казалось, что душа Томпсона, не выдержав страшного двухлетнего напряжения, уже покидает тело.
Бену потребовалось несколько минут, чтобы успокоить его.
— Теперь я хотел бы увидеть вашу дочь, — наконец сказал он, когда Томпсон перестал рыдать. Тот кивнул и закрыл лицо руками.
— Простите, — тихо прошептал он. — Со мной такое часто случается. Я просто не могу больше этого выдержать…
— Я понимаю, — сочувственно вздохнул Бен. — Ну, пойдемте. — И он помог Томпсону подняться на ноги.
Сначала тот отнес в кухню стакан, а потом повел Бена по лестнице на второй этаж. Там они зашагали по коридору к самой дальней комнате.
Комната представляла собой настоящий мавзолей; склеп для еще живой Энни. Здесь царила тишина и полумрак, словно на всем внутри лежал саван безжизненности. Кружевные занавески на окнах никогда не раздергивались. Тумбочка была пуста. В воздухе витало какое-то гнетущее ощущение боли и безнадежности.
Энни Томпсон лежала в кровати, укутанная толстым стеганым одеялом. Рядом стояло два стула, на одном из которых расположилась полная пожилая женщина. Томпсон пояснил про нее, что это и есть сиделка Энни. А потом добавил, что хотя денег у него не так уж и много, он все тратит на то, чтобы Энни было хоть чуточку легче.