Страж империи
Шрифт:
А кроме того, у меня ведь прицел не на физическую подготовку.
Моя первостепенная задача – отсеять морально слабых, чтобы не тратить на них время. И заодно вселить в оставшихся веру в свою исключительность.
И вот мы шпарим по полю к лесу, а за лесом – река. Я бегу в такой же экипировке, как и все: во-первых, чтобы быть эталоном, живым примером, на который надо равняться. Во-вторых, мне и самому есть куда стремиться: во время «сафари» я много раз едва не сложил голову, а самые достойные противники от меня ушли. Такова обратная сторона моего рекорда.
Однажды
Спотыкаясь, поскальзываясь, падая и вновь поднимаясь, мы пересекли размокшее, превратившееся в кашу поле. Впереди – еще около пяти километров леса. Ветки хлещут по забралу шлема, деревья в окулярах прибора ночного видения кажутся причудливыми монстрами, спугнутые зайцы разбегаются во все стороны.
Мы сделали короткий привал, и я воспользовался паузой, чтобы посмотреть, кто держится хорошо, а кто сдает. Оказалось – хорошо держатся единицы. Леонид и Ярин – те самые два феномена, умудрившихся набрать более тысячи баллов при отборе – подустали, кто чуть послабее – те устали явно больше, а вот с «платниками» беда: кто просто упал, кто сидит у дерева. Глазами я отыскал Арлин: едва дышит.
Впрочем, минуту спустя именно она оказалась единственной, кто умудрился пошутить:
– Ребята, а помните те замечательные времена, когда по сирене мы только просыпались, но никуда не бежали в грозу в полной выкладке?
– И не говори, – отозвался Аристарх.
Я ухмыльнулся: «последний легкий день был вчера», гласит присказка, бытующая в учебках СТО Аркадии. Мои курсанты будут постигать ее смысл до самого последнего дня подготовки.
А потом мы побежали дальше через лес. Когда впереди показались лунные блики на воде, устал уже даже я, за остальных и говорить нечего. Впрочем, они еще не знают, что самое страшное только начинается.
Место один из инструкторов разведал заранее: неглубокий «залив» с каменистым дном. Я забежал в воду и побрел дальше, пока не погрузился почти по шею, затем оглянулся. Оказалось, за мной без промедлений последовала большая часть курсантов.
– Вам что, особое приглашение нужно? – крикнул я остальным. – В воду по шею!
– Проклятье, – пробормотал Варински, забредая в реку.
– Что такое, курсант? Водичка холодная?
– Не то слово!
– Ну, ты же в любой момент можешь это прекратить.
И вот мы стоим в воде. В очень холодной воде. Сквозь шум дождя по реке начинают пробиваться звуки клацающих зубов.
– А долго мы так стоять будем? – спросил Аристарх.
– Пока условный противник не прекратит поиски и не уйдет.
– Знаете, сэр, я бы предпочел драться, а не в речке мокнуть…
Я снова ухмыльнулся:
– Есть только одна проблема: оружие осталось в казарме, так что вести условный бой тебе нечем. Но ты можешь сгонять за ним на базу и вернуться.
– Нет, не побегу… Будет слишком большой соблазн застрелиться нахрен.
Повисло молчание, нарушаемое только шумом дождя и клацающими челюстями.
– Парни, х-х-хотите загадку? – спросил, стуча зубами, Рони Кайсан, весельчак и душа компании.
– Ну давай, – ответила ему Тая Бурах.
– Т-ты
– Только на фотографиях.
– У них черная кожа, но белые зубы и белки глаз. А теперь угадай, что у них серое?
Несколько человек предложили свои варианты, вульгарные или не очень.
– В-все неправильно.
– Ну и что же у них серое?
– Хозяева.
Послышался смех.
– Кстати, сэр, раз уж зашла речь о драках, – дрожа от холода, сказал Сато Ярыгин, лидер отряда «красных», сам тоже из сильных курсантов, – что насчет особых способностей?
– А что насчет них? – спросил я.
– Мы не учимся ничему особенному. Только очень жесткая физа. В школах спецназа, кроме физподготовки, много чего преподают. Обучают магии, которую мы можем осилить… ну, могли раньше… А у нас тут – все физа да физа. Ни теории, ни огневой подготовки, ни тактики, ни особых способностей – сплошная физа и ничего больше. Признаться, у нас тут возникла жуткая гипотеза…
– Ну-ка, ну-ка?
– У некоторых из нас возникло подозрение, что тут идет банальный распил казенных денег, а мы здесь просто как прикрытие.
Вот это поворот! Впрочем, я моментально понял, что с «их» стороны такая точка зрения не имеет явных слабых мест.
– А что, министр Сабуров такими делишками грешит? – ухмыльнулся я.
– Вообще-то, нет, – стуча зубами, ответил Сато, – но нынешняя подготовка ставит в тупик всех, кто раньше учился в серьезных училищах.
– Ну так я тебя оттуда выведу. Все люди делятся на две категории: на тех, кто седеет при встрече с Порчей, и тех, которые в состоянии драться с потусторонними приблудами на равных. Шучу, в некоторой степени, но суть понятна, да? Так вот, мне известен только один способ собрать лучшую в мире команду зачистки: сломать и выдавить из нее тех, кто недостаточно силен духом и телом. Ты думал – сдал тесты и все, ты на борту? Да вот хрен там. Отбор продолжается.
Мы проторчали в воде полчаса, хотя голоса недовольства начали звучать уже через пять минут. Даже я потихоньку начал замерзать.
– В общем, дела такие: нам тут сидеть еще полтора часа, – крикнул я. – Но все может закончиться быстрее, если кто-то один сдастся и покинет учебку. Давай, кто тут у нас самый слабый, вылезай и иди домой, потому что впереди тебя ждет все то же самое, только хуже, хуже и хуже.
И тут кто-то в темноте запел похабную песенку про пастушку, у которой было три груди, и ее дела сердечные с кузнецом, у которого было только две руки. Вскоре одинокого певца поддержал еще один голос с порой клацающими от холода зубами, а затем запели почти все, кто знал слова.
Стоя по шею в холодной воде, я слушал, как поют мои курсанты, и думал о том, что раз у них хватает духа петь, то с ними, может быть, получится…
…И что гайки надо прикрутить.
К рассвету мы вернулись на базу – а к обеду половина курсантов выбыла из строя, кто с жаром, кто с простудой, кто с воспалением легких. Доктор Толоконникова высказала мне много нелицеприятных вещей на этот счет, но я остался доволен ночным купанием: никто не сломался. То ли курсанты сильны, то ли я плохо стараюсь…