Страж морского принца
Шрифт:
Что ж, Санлия тоже не понимала. Или понимала, но не могла сказать в утешение ничего иного? Да и какая ей разница, кого возьмет в супруги бывший хозяин? После свадьбы наложниц принца ждет почетная отставка и какая-нибудь мелкая должность во дворце: все равно с ласками законной, запечатленной супруги им никогда не сравниться.
– Кариандка так кариандка, – измученно пожал плечами Алестар, отодвигаясь и откидываясь спиной на ложе. – Мне все равно. А эту тварь я сломаю и приручу. Сама виновата… Не надо было мне дерзить.
Санлия молча взяла со столика расческу, потянулась к волосам Алестара. Позволяя расчесывать и перебирать длинные пряди,
Когда за принцем иреназе закрылась дверь, Джиад еще долго лежала лицом в покрывало, стискивая его зубами и мелко, противно дрожа всем телом. Потом перевернулась, уставилась невидящим взглядом в потолок. Внизу, между ног, пекло, как от огня, но даже эта боль не позволяла отвлечься. Было тошно. Так тошно и мерзко, словно она не просто извалялась в грязи, а нахлебалась ею, и скользкая холодная мерзость пропитала все ее существо. Если бы сейчас ей предложили выбирать: остаться здесь, спасая Аусдранг, или вернуться домой и никогда в жизни больше ничего не слышать о проклятых морских тварях, она, пожалуй, не нашла бы в себе силы отказаться. Да гори оно все огнем, почему Джиад должна платить за чужие забавы?
Едва сдержав стон, она приподнялась на локте. Смертельно хотелось пить, а еще вымыться. Вот странно: вода везде, но какая же она грязная! Стон превратился во всхлип. Неуклюже повернувшись, Джиад опять уткнулась лицом в покрывало, мечтая оказаться в Арубе. Она просто делала свою работу! Боги, за что ей это?
Стиснув мягкое, мокрое, как и все здесь, покрывало пальцами, она прижалась к ложу, не в силах даже одеться. Сейчас бы свернуться клубком, как в детстве, и поскулить тихонько, чтоб никто из воспитателей не услышал. Только тогда она плакала о доме и семье, которых никогда не знала, а сейчас…
Но все это пустое. Не тосковать и не стыдиться надо, а думать, как выбраться, иначе она просто сойдет с ума и убьет рыжую гадину. Лекарство для больного? Да он издевался над Джиад, наслаждаясь этим, искал, как ударить побольнее, а потом просто изнасиловал. Неважно, что все было якобы по согласию: когда нет выбора – это насилие. И дальше будет только хуже. Принцу нравится ломать чужую волю даже больше, чем измываться над телом. Джиад чувствовала это всем существом, выученным улавливать настроение и характер других людей. Неважно, что у Алестара вместо ног – хвост. Он злой мальчишка, вроде тех, что там, наверху, обрывают крылья мухам или вешают котов. Только этому дали игрушку поинтереснее…
Может, пожаловаться королю? Он, кажется, справедлив… Но тут же вспомнилось, как повелитель иреназе говорил о сыне. Что он, разрешит Джиад уйти? Пожалеет за пару синяков – пальчики у принца оказались те еще… Велит ему быть с пленницей нежнее? Нет, это даже хуже и унизительнее. Надо терпеть, пока можно. И сбежать, как только получится. А для этого надо сейчас встать и отправляться на поиски здешних слуг: пусть покажут, где тут можно вымыться, как ни бредово это звучит. Да и все остальное вроде уборной… Не делать же это прямо в комнате? И еда… вода…
Джиад сама понимала, что пытается отвлечься, заглушить рвущую изнутри боль стыда. Что ж, в храме их учили многому, говорили и о таком, когда женщину унижают самым стыдным и мерзким способом. Нет потери чести в том, чтоб подчиниться
Знакомые сутры привычно и ясно звучали в ушах, будто Джиад сидела на горячей каменной террасе храма, скрестив ноги, сложив в молитвенном жесте руки и почтительно внимая наставнику. «Все преходяще, лишь честь вечна. И если тебя оболгали, утешайся тем, что боги видят правду. Уныние – ржа для клинка твоей души, стыд – точильный камень. Используй его в меру, – звучали сухие ровные слова наставника. – Он может заострить клинок или привести его в негодность. Пока ты не сдалась, ты воин. В рабских цепях или на плахе – ты воин…»
Открыв глаза, Джиад длинно выдохнула, изгоняя напряжение из тела. Подумала, что грубость принца – это даже хорошо. Больного юношу, одержимого непонятным запечатлением, стоило скорее пожалеть, зато наглую рыжую мерзость можно с чистой совестью ненавидеть. Чтоб он отравился телом Джиад, не дожив до своей свадьбы…
Глава 7
Старшая наложница его высочества
Джиад рывком села на кровати. Оглядела комнату, в которой, похоже, придется провести немало времени. Да, куда красивее любой виденной ею тюрьмы. Обстановки вот только маловато. Одна кровать, ни сундука, ни столика… Джиад внимательно присмотрелась к стенам. На них виднелись следы, словно от вбитых крюков или гвоздей. В углу – пятно. Наверху, на суше, это выглядело бы так, будто стена вокруг чего-то выцвела от солнца, но здесь солнца нет, а пятно, наоборот, светлое. И все равно, похоже, будто что-то, стоявшее у стены, вынесли. Значит, комната была жилой. На стенах роскошная мозаика, полы покрыты гладко отшлифованными мраморными плитками. Зачем такое удобство там, где все равно не ходят, а только плавают? Разве что для красоты.
Джиад пощупала бортик кровати. Точно, глаза ее не обманули: дерево тамис, что не гниет в воде и становится со временем только крепче. Очень дорогое дерево! Да, это точно не каморка для слуг или рабов. Кто же здесь жил до нее?
Изнутри вдруг поднялась волна тошноты. Вот проклятье! И уборной нет. А может…
Подобрав тунику, она прополоскала ее в воде и натянула, брезгливо передернувшись. Потом, оттолкнувшись от ложа, неуклюже подплыла к двери. Тело каждой мышцей вспоминало «нежности» принца Алестара, чтоб его демоны живьем побрали… С усилием толкнула тяжелую дверь, и – чудо! – та оказалась не заперта. За дверью еще один выход – уже запертый – и небольшая дверца влево. Джиад толкнула и ее, вплыла в открывшийся проем.
За дверью была маленькая комнатка, в полу уже знакомое углубление длиной в человеческий рост с парой отверстий в противоположных сторонах. На дне – Джиад попробовала ногой – горячая вода. Что-то вроде ванны, значит… Ванна в воде? Впрочем, им тут виднее. Может, любят понежиться в тепле. В самом дальнем от ванны углу какой-то странный куст топорщился кучей пушистых коричневых веточек на коротеньком стволе. Джиад подплыла ближе, потрогала мягкую ветку-кисточку и отдернула руку – ветка потянулась к ее ладони, как живая. Следом за ней двинулись еще несколько, и Джиад поспешно отплыла подальше, оглядываясь вокруг.