Страж последнего рубежа
Шрифт:
И вновь витиеватый кованный забор. Из-за него выглядывают постаменты, кресты и скромные надгробия.
Девушка видела, как по центральной кладбищенской дороге шагает дама пенсионного возраста в аккуратном голубом платье и в прозрачном клеёнчатом дождевике поверх. Перед собой она толкала ярко-розовую
Внутренний голос подсказывал девушке крикнуть:
– Не боитесь идти через кладбище?
И тот же внутренний голос подсказывал ответ, который дама каждый раз даёт на этот повторяющийся вопрос:
– Я не боюсь привидений.
Фигура с яркой коляской скрывалась среди крестов. Живая среди мёртвых. Там в могилах – люди, а в мире остались тени людей – то, какими их знали близкие. Те же интеллектуальные объекты. То, какими они при жизни никогда не были.
Воспоминания о тех, кто никогда не существовал. Как не существовал кот, которого девушка несла на руках. Он, такой каким она его знает, приехавший специально к ней на поезде, тот пассажир которого она ждала – такой кот никогда не существовал. А она запомнит его именно таким. Объект в хранилище. Папка данных под сводами черепа.
Дама растворилась среди крестов и надгробий. А девушка шагнула на перекрёсток центральной деревенской улицы. Ламповой улицы.
ГЛАВА 3 | ПРОЦЕНТ ОПАСНОСТИ
Столб
Светловолосая женщина клеила плакат с красными буквами на место старого, размокшего. Рядом с ней играли трое её детей: рыжая девочка четырёх лет, и такие-же светловолосые и сероглазые как мать двойняшки: брат с сестрой шести лет.
На противоположной стороне дороги – дом светлой семьи. И двухэтажный сарай. Со второго, жилого этажа сарая, за действиями женщины зорко следила старая матрона – глава матриархальной ячейки общества. Что она увидела?
Из пролеска на перекрёсток вышла голубоглазая девушка, с таким-же голубоглазым котом на руках. Женщина кивнула односельчанке. Новая владелица кота неловко кивнула в ответ.
– Ксюша, Ксюша, кто это?! – дети облепили девушку в попытке потрогать кота, но Ксюша отстранила малышню со словами:
– Эй! Дайте коту освоиться. Мой новый сосед.
Ксюша поспешила домой. Она чувствовала себя не в своей тарелке. До сих пор. Уже четыре года мать семейства обновляла плакат с красной надписью на перекрёстке.
Красные буквы складывались в слова: пропал ребёнок.
Рыжий голубоглазый мальчик смотрел с плаката на случайных прохожих. Старший сын.
До этого исчезновения в их деревне больше ста лет была нулевая преступность. Теперь Ксюша официально жила в очень и очень безопасном месте – 1% преступности. Рай на земле.
Белокурая многодетная мать возразила бы: какая разница, ты живёшь в районе с 1% преступности или с 99%, если убили именно тебя?
Конец ознакомительного фрагмента.