Страж. Дилогия
Шрифт:
– Пограничье удивительно похоже на мой мир, – Алина не могла сидеть молча. Понимала, что нарывается, что есть риск рассердить Германа, но если будет молчать и снова перемалывать в голове мысли, подпитываемые страхом, сойдет с ума.
Мужчина хмыкнул и приподнял брови кверху.
– Неужели? – иронично бросил он.
Алина недоуменно пожала плечами.
– Конечно.
– И что ты видишь? Поделись своими наблюдениями.
Ей не нравился цинизм в его голосе, и она, упрямо сжав губы, стала озвучивать, что видит.
– Напротив меня раскинулся
Герман, в его уже привычной манере, ответил не сразу. Алина пришла к выводу, что подобными паузами он решает для себя, объяснять ей что-то или оставить всё, как есть. Ей самой эти паузы сильно не нравились, заставляли нервничать ещё сильнее, особенно если при этом Герман смотрел на неё.
– Я вижу перед собой голые синие кусты. Да, невысокие. Правильно, тебе по грудь. Кусты имеют тонкие прутья, переплетающиеся между собой. И если иметь неосторожность подойти к ним, то они выстрелят тонкими иголками. Четыре ствола для тебя – мой один. Могучий и древний йех. Красно-желтого окраса. По черным кругам, что оплетают его ствол, делаю вывод, что йеху более шестисот лет. Тоже к нему лучше не приближаться. Сам по себе он не опасен, но под его корнями имеют свойство селиться грызуны – таки – злые твари, укус которых приводит к воспалению кожи, и у человека начинается сильнейшая лихорадка. От неё не умирают, но на неделю из жизни ты выпадаешь точно. Земля… да, черная. Местами. Трава… хм… Не зеленая точно, девочка.
На этом всё. Взял и замолчал.
Алина недоуменно уставилась на него. Он сейчас над ней издевается?
– Ты шутишь?
– Я похож на шутника?
Взгляд черных глаз обжёг.
– Нет, – слишком резко ответила Алина, отказываясь соглашаться с правдивостью его слов. – Но… Такого не может быть! Чтобы мы, находясь в одном месте, видели абсолютно разные картинки!
Герман прикрыл глаза.
– Может.
– Но как, черт возьми?
– Ты, оказывается, умеешь ругаться?
– Умею, – пришлось сцепить зубы, чтобы не продемонстрировать полный свой лексикон.
– Не демонстрируй мне эти умения. Они мне не нравятся. Возвращаясь к восприятию мира. Пограничье на то и является зоной перехода. Оно способно подстраиваться под тех, кто в него ступает. Здесь особый воздух, и для пришлых, коей являешься ты, он моделирует иллюзии. Можешь считать, что воздух проникает в тебя и считывает твои воспоминания, а потом Пограничье тебе показывает те картинки, к которым ты привыкла в обычной жизни. Иллюзии очень опасны, потому что пришлый не может правильно, быстро и адекватно реагировать на угрозы, что скрывает Пограничье. И, поверь, я бы предпочел провести с тобой десять дней в своем Убежище, чем тащить тебя в другое.
Ошарашенная Алина скукожилась, охватила плечи руками, пытаясь осмыслить услышанное. Получается, что она совсем дезинформирована? Не
Прикусив нижнюю губу, негромко сказала:
– Получается, что если, допустим, ко мне подкрадется какая-нибудь тварь из вашего Пограничья, я просто не смогу её увидеть, потому что моё восприятие мира не способно её … воспроизвести? Так что ли?
Ответу она не удивилась.
– Совершенно верно.
Из горла вырвался непонятный звук, схожий с зарождающейся истерикой. Губу прикусила сильнее. Нет, она не разревется. Она будет думать. Будет подстраиваться. Будет трахаться с бугаем. Выживет и вернется домой. К родителям, что звонили накануне её похода в клуб. К новой перспективной работе. К девчонкам. К привычной жизни. И не будет ничего помнить.
– Мне… страшно, – впервые она попробовала поделиться своими чувствами. Сказала и замерла. Даже шею в плечи втянула.
– Это нормально. – Ей показалось или его голос на самом деле смягчился? – Просто старайся быть со мной рядом, пока мы не достигнем другого Убежища. Даже в туалет одна не ходи.
О, а вот об этом Алина не подумала. Но, как говорится, тут уже не до щепетильности. Лишь бы выжить… Лишь бы вернуться.
– Я тебя поняла.
Больше на разговоры не тянуло. Он сказал, что у них есть немного времени, чтобы отдохнуть. Может, тогда прилечь и подремать? В куртке не замерзнет. Да и погода теплая. Солнышко. Или нет? Может, вообще идет дождь?
Решила посидеть, лишь куртку немного распахнуть.
Их отдых закончился быстрее, чем предполагалось. Алина сидела, прикрыв глаза и подставив лицо солнцу. Пусть даже иллюзорному. Разбираться, что правда, а что нет – не стала. Доверилась ощущениям, а телу от прикосновения солнца было приятно.
И когда она почти расслабилась, когда ушло напряжение из мышц и практически исчез страх из головы, она услышала:
– Сиди. И не шевелись.
Вот так бесцеремонно её выдернули из оазиса временного спокойствия. Глаза, естественно, она распахнула быстро. И, естественно, никого не увидела.
Лишь Германа, который медленно, плавными движениями, поднялся на ноги и осторожно выдернул из-за спины мачете. У Алины остановилось сердце. В прямом смысле. Чтобы в следующую минуту забиться с бешеной, неконтролируемой скоростью.
Алина в точности исполнила его слова, даже дышать перестала. Она не враг себе, и прекрасно понимала – в этом непонятном чудовищном мире она не способна за себя постоять. Да чего греха таить, у себя она тоже не отличалась боевым характером, обижать себя не позволяла, но если пришлось бы применить физическую силу, навряд ли справилась бы с обидчиком.