Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Сегодня они хотят одного, завтра ветер меняет направление, и они желают уже другого. Я не готова ручаться за чужие слова и не исключаю вероятности того, что никем нежданного кузнеца упекут куда-нибудь подальше, чтобы он не вводил князей в искушение, или, того хуже, заставят обучать других. Я буду последней, кому нужны такие мастера. Поэтому давай ориентироваться не на призрачные желания кардиналов, на которых тебе должно быть плевать, а на выгоду Братства, которое ты, несмотря ни на что, все же достаточно любишь, раз все еще остаешься стражем. Так что не мог бы
Я улыбнулся, и она приподняла бровь:
— Что смешного в моей просьбе?
— Хочу продать тебе свою откровенность за твою откровенность.
— Неужели малыш Людвиг хоть чему-то научился в этой жизни? Я поражена. Что ты желаешь знать?
— История с Хартвигом.
— С кем? — не поняла она.
— С тем человеком из Тринса, в котором обнаружился очень интересный дар. Год назад. Припоминаешь?
— Конечно. Ты тогда свалял большого дурака, и многие думали: а нужен ли нам такой страж, раз он не выполняет настолько важные приказы? К тому же никто не знает, чего он мог нахвататься от этого опасного человека. Я помню, Людвиг. И в чем твой вопрос?
— Вся партия была рассчитана, Мириам. От начала и до самого финала. Вплоть до тех, кто ждал его на дороге. Такое мог провернуть лишь тот, кто хорошо знал меня. Очень хорошо.
Мириам склонила голову набок, рассматривая меня с легкой полуулыбкой:
— Гертруду ты, конечно, не подозреваешь. Понимаю. Она за тебя горой и пожертвует многим, лишь бы не вредить тебе. Такая верность дорогого стоит. Кристину, как я понимаю, тоже. Остаюсь только я. Три женщины, которые слишком хорошо тебя знают, но ты выбрал правильно… Браво. Да, за всем стояла я. Это мой план, ты сыграл в нем, и я же закрыла тебя от других магистров, впрочем, с помощью твоей колдуньи. И если ты настолько умен, чтобы понять, кто страшный злодей, ты также должен понимать, почему так было и сделано и для чего.
— Для блага Братства, разумеется. — Удивительно, но я не злился.
Наверное, перегорел еще год назад. Убеждать Мириам хоть в чем-то, говорить, что, возможно, она лишила мир нового чуда, нового развития, новой жизни, не имело никакого смысла. Она защищала Братство, все остальное могло галопом отправляться в ад.
— Ну, вот видишь — ты сам все сказал. Что теперь? Ты прочитаешь мне мораль о том, что я забрала жизнь хорошего человека? Избавь меня от моралей, Людвиг. Они у тебя всегда выходили чертовски скучными. Возможно, он был лучшим из людей, но я спасала своих братьев и сестер, даже если их еще и на свете нет, а о том, что я сделала, они никогда не узнают. Братству еще рано отправляться на свалку истории.
— Я здесь не для того, чтобы с тобой спорить или убеждать, Мириам.
Она дважды беззвучно ударила в ладоши:
— Прогресс. Раньше ты только и делал, что спорил, доказывая, как я неправа.
— Это не значит, что я одобряю твои методы. Я просто не иду в крестовый поход против твоих убеждений. Это разные вещи.
Она закрыла глаза:
— Ученик, ты меня опять удивляешь.
— Я давно не твой ученик, Мириам.
— И, слава богу.
— Да.
— И ты расскажешь мне все, что я хочу знать?
— Расскажу.
Я поведал ей уже порядком утомившую меня историю злоключений в замке Латка, а также пересказал беседу с клириками.
— Интересно, — произнесла она, внимательно выслушав меня. — Хотя я пока не знаю, как мне это поможет. Выводы делать рано. Ты еще что-то хочешь спросить?
— О моей поездке в Прогансу. Хочу знать, ради чего умер Рансэ.
— Мне жаль.
— Жаль? — переспросил я, — Мириам, чего ты ожидала, отправляя нас в эту страну?
— Надеялась на лучшее. Я всегда на него надеюсь, Людвиг.
Мириам подошла к своей сумке, развязала тесемки, осторожно достала клинок. Хранила она его без футляра, в новеньких, сделанных на заказ ножнах. Положив оружие на стол между нами, магистр произнесла:
— То, что я тебе расскажу, не должно покидать этой комнаты. Обещаешь?
— Обещаю.
— Я скоро умру.
Пожалуй, я ожидал услышать все, что угодно, даже то, что я недалекий тупоголовый кретин, но не это. Она внимательно следила за моей реакцией, но я несколько секунд не находил слов.
— У тебя странные шутки, — наконец произнес я.
— Это не шутка, — серьезно сказала она.
— Это как гром среди ясного неба. Ты уверена?
— Я не привыкла ошибаться в столь важных для меня вещах. Уверена. Я была у старги, а они в вопросах здоровья людей редко ошибаются.
— Стражи не болеют.
— Но умирают, когда приходит их время, как и все остальные. Мне сто шестьдесят два года, — она заметила, как у меня поползли брови, и улыбнулась, — хотя многие думают, что вдвое меньше. В таком возрасте уже переступаешь порог смерти и живешь только благодаря ему.
Мириам коснулась рукоятки стилета, украшенной небольшим сапфиром.
— Чтобы выживать, мне приходится собирать определенное количество душ за определенное время, но рано или поздно настанет тот момент, когда их сил не хватит для поддержания моей жизни. Есть лишь отсрочка от могилы, но бегать от нее бесконечно — не выйдет даже у меня. Костлявая гораздо опытнее и старше, спрятаться не получится.
То, что Мириам в любой момент может умереть, — из разряда невозможного. Мне всегда казалось, что уж она-то будет жить вечно. Однако сказал я другое:
— Все стражи готовы к смерти. Мы об этом знаем еще с момента выпуска, не так ли? Некоторые ждут ее заранее. Как ты сейчас. Мне кажется, теперь мы дошли до настоящей причины моего появления здесь.
Она мягко улыбнулась:
— Причина связана с кинжалом, что лежит перед тобой. Я не знаю, что случится завтра, сколько мне осталось и где я буду находиться через неделю. Быть может, мы больше не сможем встретиться, а мне не с кем поделиться тем, что я нашла. Я искала кузнецов много лет и хочу, чтобы ты продолжил мое дело.