Страж. Тетралогия
Шрифт:
По его виду было понятно, что он не горит желанием продолжать эту тему, и Мириам не стала больше задавать вопросы.
Колдуна привел пухлый, добродушный инквизитор. Закатанные до локтей рукава его рясы обнажали мясистые руки, каждая из которых казалась толщиной в добрый окорок. Вел он обвиняемого ласково, едва придерживая за плечо, с нежнейшей из всех возможных улыбок, но по лицу заключенного было видно, что он до чертиков боится надзирателя. Когда клирик указал на стул, колдун с видимым облегчением упал на него, покосившись на сопровождающего.
— Подожди за дверью,
Колдун оказался уже немолод, с жидкими волосами мышиного цвета, с такой же жиденькой бороденкой, курносым, немного красноватым носом и глазами перепуганной собаки. Он затравленно смотрел на нас, явно не ожидая от встречи ничего хорошего.
— Эти люди хотят задать вопросы, Хэймо. — Инквизитор продолжал говорить, не утруждая себя повышением голоса. — И я жду от тебя честных ответов. Ты ведь не разочаруешь меня и отца Сеппа?
Толстяка заключенный явно разочаровывать не хотел, поэтому нервно облизал губы, сказав:
— Почему бы и не поговорить с хорошими людьми, святой отец.
Он не казался опасным и больше всего напоминал струхнувшего крестьянина, которого поймали на соседской грядке за воровством репы, и теперь ждущего, что ему намнут бока. Но это впечатление пропало в ту же секунду, стоило ему посмотреть на окно. Кот, как оказалось, все это время внимательно следящий за человеком, прижал уши к голове, зло зашипел, а затем выпрыгнул на улицу, больше не желая находиться в комнате.
— Зверей не обманешь, Хэймо. Как и меня. Так что прежде чем отвечать, подумай трижды и скажи правду, — все тем же скучным тоном произнес отец Клос.
— Что вы хотите узнать? — спросил колдун, не поднимая взгляда от столешницы.
— Мы слышали, что ты можешь создавать дома из песка, пыли и глины, не прикасаясь к ним руками. Это так? — спросила Мириам.
— Только песок и пыль, — быстро ответил он.
Понятное дело, что он отказывается от глины, повелевать которой — уже серьезное преступление. Как я слышал, для того чтобы подчинять этот материал, требуется человеческая кровь, и в достаточно больших количествах, а отношение инквизиции к создателям глиняных дураков, как называют в народе этих чудовищ, очень нетерпимое. Клирики скорее отпустят пойманного в пентаграмму беса, чем человека, создающего големов. Так что ясно, почему Хэймо не желал, дабы кто-то думал, будто он умеет лепить из глины даже невинные домики, ибо тогда его ждала прямая дорога на костер.
— Я слышал о колдунах, которые могут путешествовать по дорогам с помощью пылевого вихря, — сказал я. — Ты так умеешь?
Он грустно усмехнулся, повел плечами, с тоской посмотрел за окно:
— Если бы умел, думаете, я бы здесь торчал?
— О нет, Хэймо. Тогда бы ты встретился с практикующим дознавателем и отправился в очистительное пламя, — сказал инквизитор.
— Я видел пылевой вихрь несколько дней назад, на дороге, проходящей через Королевскую пущу. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Нет. Я здесь уже два месяца, господин.
— Я спрашиваю не о событии, а о том, кто на такое способен.
— Опытный человек. Но я не
— Что еще ты можешь сказать?
— Немногие способны перемещаться в пылевом вихре. Для этого требуется большой опыт.
— Продолжай.
— Да, в общем-то, это все.
Инквизитор пристально посмотрел на него, разочарованно поджал губы, крикнул:
— Сепп!
Вошел толстяк в кожаном переднике.
— Отведи его обратно в камеру. — И, дождавшись, когда надзиратель и заключенный ушли, с сожалением произнес: — Жаль, что он потратил ваше время. Но вы не говорили, госпожа Мириам, что ловите колдуна, способного повелевать дорожной пылью.
— Это только проверка, мы еще сами ни в чем не уверены, отец Клос, — уклончиво ответила она.
— Вы выглядите разочарованной.
— Конечно. Я возлагала большие надежды на этот разговор, но все оказалось бесполезно.
— Мне нет дела до того, что скрывает Братство, пока это не касается ереси. Но хочу сказать, что я не понимаю, зачем стражи, которым отпущено отправлять темные души в ад, внезапно начинают интересоваться колдовством, судя по всему очень темным, и не сообщают о происшествии в Королевской пуще святому официуму. Я давно вас знаю, госпожа Мириам, поэтому говорю прямо — мне это не нравится. Объясните, как колдун стал делом стражей?
— Мы полагаем, что нападения на дорогах, которые происходят уже без малого год, — дело темных душ. Тот, кто скрылся в вихре, присутствовал во время последнего из таких нападений, и я склонна считать, что ему известно о происходящем, — выложила Мириам карты на стол.
Инквизитор вздохнул:
— Вы были там, когда это случилось?
— Да, — ответил я.
— Кроме пылевого вихря было ли нечто еще, после того как колдун успел исчезнуть?
Я задумался, пытаясь вспомнить необычное:
— Ничего, что привлекло бы мое внимание.
— Трава по обочинам сохла?
— Нет.
— Насекомые? Быть может, муравьи перебегали дорогу? Большое количество жуков? Мухи?
— И этого я тоже не заметил.
— А птицы?
— Птицы были.
— Воробьи? Вороны? Галки?
— Галки. Большая стая.
Инквизитор победно улыбнулся:
— Право, стражи, вам совершенно не нужны никакие разговоры с колдунами и ведьмами. Проще и быстрее было поговорить со мной. Работа с пылью очень популярна у некоторых народов. В основном тех, кто живет на востоке — Золян, Ровалия, Ольское королевство. У каждой школы колдунов своя особенность, галки — это…
— Цыгане, — сухо бросила Мириам, поднимаясь со стула. — Чертовы цыгане! Над их табором все время кружили эти птицы.
— Вот видите, госпожа Мириам. Вы знаете не меньше, чем инквизиция. А теперь будьте любезны начать рассказ со всеми надлежащими подробностями, — улыбнулся инквизитор, но его глаза оставались удивительно холодными…
Домой мы заглянули лишь для того, чтобы собрать вещи и захватить Альберта. Но когда уже были практически готовы к отъезду — из комнаты выполз Карл. Он был все еще бледен, лоб его блестел от пота, и, чтобы не упасть, страж оперся на косяк.