Страж. Тетралогия

Пехов Алексей Юрьевич

Знак сорвался с моей ладони и полетел в него. Полетел так же, как это было в Кайзервальде, вот только теперь у старого пеликана больше не возникало желания отойти в сторону. Я смотрел, как два полукруга поднимаются вверх, как стоит щуплая фигурка, как они сливаются друг с другом.

Грохот на фоне разворачивающегося сражения земных ангелов был едва слышен. Мой знак, та сила, что была заключена в нем, на краткое мгновение передалась светлой душе, дав ей возможность полностью контролировать

предметы. А затем Проповедник отправился туда, куда страшился уйти так много лет…

Шел дождь, пахнущий клевером и медом. Он смывал соль и пепел, очищая обугленную, кое-где остекленевшую землю. Тучи стремительно рассеивались, сквозь них пучками теплых копий били солнечные лучи, падая на развалины старого цирка, и гром грохотал сонно и благодушно, довольный исходом этого дня. В луже отражалась радуга, яркая и горбатая.

Тело темного кузнеца, горло которого оказалось рассечено кривым, острым, точно серп, клинком, исчезло в золотом свете, оставив после себя лишь молот, изрядно запачканный грязью, брошенный и никому не нужный.

Дерево стремительно засыхало, уменьшаясь в размерах. Все листья с него уже облетели, и теперь ветви с треском отрывались от ствола, падали, обращались в дым, подхватываемый ветром.

Гертруда плакала, удерживая на коленях большую голову каштанововолосого ангела, плечо и грудь которого были смяты оружием противника. Он смотрел вверх, возможно, на только ему видимые звезды, и его ярко-синие глаза были спокойны. Безумие покинуло их.

Через несколько минут с ним случилось то же самое, что с Рудольфом и Ивойей. Остался лишь золотой свет на ладонях Геры.

А затем погас и он.

Конец историй

По полю гулял ветер, колыхал рожь, заставлял ее шептать слова, которых я никогда не смогу понять. Пугало, в драном солдатском мундире времен короля Георга, в нелепой соломенной шляпе, висело на палке, расставив руки, и приветствовало ворон зловещей, до боли знакомой ухмылочкой.

Оно было другим. Нелепым. Неказистым.

Пустым.

Жалкая оболочка гусеницы, в которую никогда не вернется бабочка.

Прошло два года с тех пор, как мы познакомились, и я, порой просыпаясь ночами, не верил, что все случившееся происходило на самом деле. Затем ловил себя на боли в отсутствующем пальце и понимал, что события последних месяцев — это правда.

Гертруда стояла рядом, опираясь на плетень, и тоже смотрела на пугало. Ветер игриво растрепал ее белые волосы, она немного щурила лучистые глаза и что-то обдумывала, хмурясь.

Мы не виделись с ней почти две недели. С того самого момента, когда все закончилось, и встретились только сейчас, на пустынном тракте, чтобы дальше идти уже только вместе.

— Думаешь, он жив? — наконец задала она мучивший ее вопрос.

— Не знаю, смертны ли ангелы, — честно ответил я.

Над далеким лесом, за полем, ползли пушистые облака, которым было плевать на то, что происходит под ними.

— Я надеюсь, что их жизнь

не заканчивается… вот так. Надеюсь, что он искупил свою вину и теперь его примут там, куда ему было не взлететь. Надеюсь… — Она запнулась, затем, отвернувшись, продолжила: — Я встречалась с ди Травинно. Он планирует убедить Риапано изменить права Братства, дать нам больше свободы, раз уж мы смогли так здорово им помочь. Но только после того, как эпидемия завершится.

— К этому моменту кардинал может быть уже мертв. Или все, кто прячется за стенами Риапано. По сути, то, что он хочет сделать, может никогда не произойти. Но Мириам бы была рада услышать подобную новость.

Она кивнула, соглашаясь.

— Его высокопреосвященство говорил что-нибудь о них? — поинтересовался я.

Колдунья снова посмотрела на пугало, висевшее на покосившемся шесте.

— Нет. Но меня поймал Роман, когда я уже собиралась уезжать. Сказал, что снова должен тебе. Этот цыган… его знания потрясают. Как и то, как легко он находит с демонами общий язык, заставляя их делать, что ему нужно.

На днях я заходил в контору «Фабьен Клеменз и сыновья», и неприметный клерк лишь вежливо улыбнулся мне, как старому клиенту, не подавая вида, что мы совсем недавно встречались при иных обстоятельствах.

— Он шепнул… кое-что. После того как те, кто не присоединился ни к армии Неба, ни к армии Люцифера, были сосланы на землю, их крылья сломали, чтобы они никогда не вернулись домой. Их наказание — охранять врата на востоке до Судного дня, не давая полчищам демонов прорваться в наш мир и вредить людям. Близкое соседство с адом порой меняет ангелов. Искажает настолько, что остальные убивают товарищей, коснувшихся мрака. Однажды такая тьма поглотила того, кого мы знали под именем Ивойя. Его пытались остановить, но он оказался силен и убил многих своих братьев. И пришел на наш материк. Существует легенда, что земные ангелы получат прощение после того, как состоится Судный день. Возможно, кузнец пытался его приблизить.

— Расцвет цивилизации, величие Империи, основание и укрепление Братства — все было лишь для того, чтобы рано или поздно открыть новые врата, которые уже бы не охраняли земные ангелы.

— И пока один из них, единственный, кто ушел от врат добровольно, чтобы помогать людям, ковал светлые кинжалы, Ивойя начал создавать темные. В первый раз его остановили только благодаря помощи Рудольфа, рассказавшего стражам, как это сделать.

— А Пугало?

— Роман не знает, откуда оно… он взялся.

Я кивнул, и она добавила:

— Думаю, его изменили врата. Этот ангел тоже сошел с ума. Почти стал темным, но его больной разум удерживала одна цель — найти и остановить Ивойю. Не знаю, кто его ранил — охранники врат или же темный кузнец, в тот раз, когда его пытались вернуть. Он столько столетий искал его, и не находил.

— Старая легенда времен зарождения христианства. Земные ангелы, уходя от места, которое им надлежит стеречь, не видят друг друга. Чтобы это случилось, требуется тот, кто покажет им.