Стражи Галактики. Космический бунт
Шрифт:
Когда Мятежная королева, как представился голос, приказала им бросить оружие, Гамора первой опустилась на колени. Звездный Лорд и Ракета начали было возмущаться, но Дракс, всегда готовый вступить в бой, посмотрел на Гамору и безропотно последовал ее примеру. Множество вооруженных инкарнадинцев – их потрясающе красивая жемчужная кожа переливалась всеми цветами радуги, прямо как кольца вокруг планеты, из-за которых та казалась цветущей и просто чудесной, – вышло из близлежащих зданий. Это были гуманоиды ростом пониже боджайцев, но выше жителей Спиралита и, главное, совсем не похожие на
Вдруг тяжелая каменная дверь со скрипом открылась, и Грут поднял глаза на вошедшую инкарнадинку в слегка блестящей изумрудно-зеленой одежде с оформленным кожей бронированным нагрудником, переходившим в воротник, который дотягивался до самых скул и обрамлял сердцевидное лицо. На поясе посверкивали короткие тонкие клинки, больше похожие на инструменты хирурга, чем на оружие. Совсем не таким изящным казался пистолет длиной с приличных размеров меч, висящий на левом боку.
Как успел заметить Грут, у инкарнадинцев была радужная кожа и волосы пастельных оттенков: фиалкового, лавандового и морской пены, но вошедшая к нему дама отличалась абсолютной белизной локонов. Пряди сбегали прямо на кристально-белые глаза, пристально уставившиеся на Грута.
– Ну здравствуй, – произнесла инкарнадинка, и древесный гигант тут же узнал этот голос: именно он скомандовал бросить оружие.
Так называемая Мятежная королева.
– Я есть Грут.
Королева продолжала смотреть на Грута, и в нем нарастало чувство тревоги. Он понял, что его ждет. Допрос. Словарный запас древа был весьма ограничен, и это никогда не шло ему на пользу. Грут задумался, как бы доходчиво объяснить, что ему нужен переводчик – Ракета, но Мятежная королева внезапно снова заговорила:
– Ну и как у тебя дела?
Грут вздохнул. Он знал, что вот сейчас и начнутся его проблемы. Заглянув в глаза гостье его темницы, древесный гигант повторил: «Я есть Грут». Это значило: «Если честно, день выдался просто отвратительный».
К удивлению Грута, Мятежная королева с пониманием кивнула:
– Я понимаю и разделяю твое мнение. Боль сиюминутна... пока не становится постоянной.
Грут ошарашено глядел на нее.
Мятежная королева протянула ему четырехпалую руку.
– Меня зовут Джезэйр.
Грут оплел корнями своей кисти ее ладонь, и гостья крепко пожала его ветви.
– Я есть Грут? – спросило древо. «Ты меня понимаешь?»
– И правда, – ответила инкарнадинка с натянутой улыбкой. – Я прошу прощения, у тебя нет импланта-интерпретатора?
– Я есть... Грут. («Есть, но даже с ним меня почти никто не понимает. Только Ракета».)
Мятежная королева прикрыла глаза и понимающе кивнула:
– Я иногда забываю, как обширна и разнообразна Вселенная. Конечно, конечно. Не все существа общаются... как это обозначить... одномерно...
–
– Это такое выражение, – пояснила Джезэйр. – Обозначает способ общения всех не инкарнадинцев. Надеюсь, ты не обидишься.
Грут помотал головой.
– Понимаешь, наш вид – мелолингвы, – принялась объяснять королева. – Общаться одномерно – значит слушать речь и расшифровывать ее смысл. Мы же принимаем речь целиком, поглощаем ее, считывая выражение лица, тон, слова, мысли, душу. Наверное, звучит слишком уж образно... но, поверь, так и есть. Для нас это наука, которую мы, как целый народ, восприняли с открытым сердцем.
– Я... есть Грут, – услышал бы любой другой. Для инкарнадинки это прозвучало как: «Я рад поговорить с теми, кто меня понимает. Уже в течение очень длительного времени мои слова оставались непонятными для всех, кроме меня самого и моего самого близкого друга».
– Так важно быть услышанным. И еще важнее – понятым, – проговорила Джезэйр. – Мы – это в огромной степени то, что мы говорим.
– Я есть Грут. («Как это верно. Мне приходится ограничивать свою речь, ведь все равно почти никто ее не понимает, и временами я думаю, что теряю самого себя».)
– Я понимаю, Грут. Ты не будешь против, если я задам тебе несколько вопросов?
Грут склонил голову в знак согласия.
– Ваш корабль, ремонтом которого, кстати, сейчас занимаются мои лучшие инженеры, вылетел с планеты Боджай. Потом, как зафиксировали мои картографы, вы направились к Спиралиту, но вдруг повернули на Инкарнадин, преследуемые двумя кораблями тандридов. Объясни, что привело вас на Боджай, а затем заставило отправиться на мою планету?
– Я есть Грут, – прозвучало снова. («Нам поручили доставить на Боджай медикаменты, но на планете на нас напали тандриды. Зная, что находимся в ловушке – под защитным барьером Спиралита, который распространяется на всю планетную систему, – мы решили уничтожить дроны, поддерживающие барьер, но нас перехватили корабли тандридов».)
Грут вздохнул и добавил:
– Я есть Грут. («Мы решили, что Инкарнадин, который, впрочем, тоже могли захватить тандриды, наша единственная надежда. Теперь я понимаю, что мы принесли вам несчастье. Примите мои глубочайшие извинения».)
– Вы же увидели, что на нашей планете не все ладно, – ответила Джезэйр. Это был не вопрос.
– Я есть Грут. («Я это не просто вижу. Я чувствую».)
Джезэйр склонила голову. Грут не мог точно сказать почему: либо ее тронуло его замечание, либо она размышляла над следующим вопросом. Однако страх за друзей, которых, возможно, пытают в других помещениях, отступил.
– Я тебе верю, – сказала наконец Джезэйр. – Я говорила со всеми членами вашей команды, и хотя самый маленький использовал столь витиеватые выражения, что я даже не знаю, с чем их сравнить, я сочувствую вашему положению. Вы оказались перед тремя дверьми, за каждой из которых ждал кошмар. И все же, несмотря на то что вы пережили, вы не воспротивились моему требованию, а смиренно опустили оружие. Вы доказали, что не хотите причинить нам вреда.
– Я есть Грут. («Я не желаю зла вашей планете».)