Стражи земель. Доспехи демона

Хайц Маркус

— Да какая магия, во имя Окаянных?! — возмутился Златорукий. — Я говорил о нападении! Тут могут быть какие-нибудь дикие звери. — Он стукнул кулаком по земле. — Никакой здесь магии нет. И учеников чародея здесь не было. Мы в безопасности. И кролики тоже.

— Ну, этому кролику не повезло, — хмыкнул Боиндил, глядя на руны на нагруднике Тунгдила. — Если бы эта пища причинила тебе какой-то вред, твой доспех засветился бы, верно?

Златорукий медленно опустил палочку с насаженным на нее мясом.

— Да, это правда, — едва сдерживаясь,

ответил он. — Так, отдай мне свой кусок кролика! Не хочешь есть — не надо.

— Ладно, ладно, книгочей. — Бешеный действительно протянул ему свою палочку. — Но ты съешь только кусочек, хорошо?

— Что?

— Кусочек. Я хочу посмотреть, не отравлена ли моя половина кролика. — Боиндил указал на руны. — Если они загорятся, я это мясо есть не буду. — Он упрямо скрестил руки на груди. — Давай, откусывай уже! Я есть хочу, между прочим!

Тунгдил удивленно уставился на него, а потом громко расхохотался.

— Ох, как же мне не хватало этого на той стороне ущелья, Бешеный! — чуть не плача от смеха, выдохнул он. — Там не было никого, кто хоть отдаленно напоминал бы тебя. — Гном откусил мясо, руны не зажглись, и он передал палочку другу. — Я с нетерпением жду того времени, когда эти битвы подойдут к концу и я смогу провести остаток своей жизни в тихом и спокойном месте. — Он потянулся за овощами. — Надеюсь, такие времена все же настанут.

Боиндил с аппетитом набросился на мясо.

— Мне удалось пожить в мире и спокойствии, — сказал он. — Правда, у нас в Преграде всегда хлопот хватало, и мы часто говорили о предстоящих битвах, но нам не приходилось жить постоянной войной, как тебе. Ждать войну и быть на войне — разные вещи. — Он ткнул кончиком палочки в сторону Слина и Балиндара. — Если ты все-таки предпочтешь жизнь, полную приключений, отправляйся к Пятым. Я слышал, у Каменных Врат всегда что-нибудь да происходит. А так как кордриона больше нет, чудовища из Потусторонних Земель вскоре узнают об этом и вновь примутся ломиться к нам.

— Жить с Пятыми? С моим сыном? Ну уж нет.

Закашлявшись, Бешеный изумленно посмотрел на Златорукого. Тот совершенно спокойно продолжал есть картофелины, посыпая их специями и солью.

— Так ты об этом знаешь?

— Конечно.

— Откуда?

— Ты много болтаешь во сне, Боиндил. — Тунгдил ухмыльнулся, отправив в рот кусок картофеля.

Только сейчас Равнорукий понял, что друг смеется над ним.

— Ты меня дурачишь.

— Да нет. Правда. Но ты сам напросился. — Гном бросил палочку в костер. — Один глаз у меня все-таки остался. Я не слепой. Если все видят, то почему я ничего не должен замечать? Балиндар похож на меня как две капли воды. Если он не плоть от плоти моей, то это дело рук Тиона. Но Балиндар не стал говорить со мной, и я разговор заводить не собираюсь. Я могу поставить себя на его место. Его неприязнь ко мне вполне понятна. — Прислонившись спиной к дереву, Златорукий снял с пояса флягу. — Ему проще считать своим

отцом короля Пятых. Неизвестно еще, чем закончатся наши теперешние приключения. Может, и к лучшему, если никто не узнает о нашем родстве. — Он отпил воды.

— Знаешь, я предпочел бы, чтобы ты больше верил в наш успех, о предводитель и Верховный король, — проворчал Бешеный. Он недовольно осмотрел обглоданные кости. — Не нравится мне это мясо. Кожа да кости, не наешься. Эх, что бы я сейчас не отдал за толстого поджаренного гугуля! Ну да ладно… — Гном зыркнул на друга. — Что ты думаешь о том, что у тебя с Балиндис есть сын?

— Ничего. — Тунгдил смотрел в костер, его взгляд казался пустым. — Для меня он такой же гном, как и все остальные.

Боиндил тоже взял картофелину, очистил ее от кожуры и посолил.

— Это так печально, книгочей. Я люблю своих детей, и вряд ли есть в мире чувство светлее. Иногда, конечно, сердишься на них, но они же — главный повод для гордости. — Он мотнул головой в сторону Балиндара. — Ты можешь им гордиться. Он красавец, отличный воин и станет Пятым превосходным королем. Балиндис хорошо его воспитала.

— Да. Я мог бы им гордиться, — сонно повторил Тунгдил, не сводя глаз с костра. — Я позабочусь о том, чтобы он вернулся к матери целым и невредимым, — пообещал он огню. — Ты подежурь первым, Боиндил. Разбуди меня, как устанешь.

Взяв еще овощей, Бешеный с громким хрустом откусил сочный ломтик.

— Прежде чем ты уснешь, ответь мне еще на один вопрос. Кто такие эти Окаянные, книгочей?

— Боги в стране, которая находится по ту сторону Черного Ущелья. — Златорукий даже глаз открывать не стал.

— Эй, как-то немногословно, ты не находишь? Что за боги?

— Жестокие боги, Боиндил. Дай поспать.

— А мне опять ждать, пока у нас будет время? — Бешеный бросил в Тунгдила палочкой из-под картофелины, позабыв, к каким последствиям это может привести.

Он испуганно зажмурился и выставил вперед ладонь, защищаясь.

Но палка с тихим стуком ударилась о наплечник Златорукого и упала на землю. Не было ни вспышки, ни выброса магии. Тунгдил, казалось, ничего не заметил.

Вначале Боиндил хотел что-то сказать, но передумал. Тихие голоса сомнения вновь завели свою песнь в его голове. «Кто знает, зачем это тебе может понадобиться», — шептали голоса.

— Книгочей! Кто такие эти Окаянные? Ты же знаешь, как я люблю истории!

— Окаянные — это создания, по природе своей похожие на духов. Они воплощаются в крови принесенных им жертв, принимая ужасающий облик. Этот облик могут видеть только жрецы, ибо все остальные сходят с ума, столкнувшись с одним из Окаянных.

— Ты был жрецом?

— Нет. Но я видел Окаянных. И не сошел с ума.

— Может, от этого у тебя башка такая дырявая?

— Во-первых, у меня башка не дырявая. Просто память иногда подводит. Во-вторых, хватит с тебя историй на сегодня. Дай поспать.