Стражи
Шрифт:
Придерживая правой рукой черные кожаные ножны с бронзовыми начищенными оковками, он привычно вытянул левой клинок: изящно гравированные узоры, вензель Николая II — и, как он ожидал, надпись. Полковнику… за особые заслуги… четвертое мая девятьсот третьего года…
— Бог ты мой! — выдохнул он в несказанном удивлении.
Ошеломление оказалось таким, что он застыл в оцепенении, так и держа обеими руками ножны с саблей, переполненный самыми разнообразными чувствами. Мысли метались, как шальные. Лишь много времени спустя он опомнился, тихонечко, не производя ни малейшего шума, вложил саблю обратно
Услышав слабый шум распахнувшейся двери, он величайшим усилием воли придал лицу совершеннейшее бесстрастие. И глазом не моргнуть, и бровью не повести, ничем не показать…
…Хозяин спальни так и не проснулся — благо все произошло совершенно бесшумно. «Дверь», возникшая посредине небольшой комнатки с высоченным потолком, уже успела в считанные секунды оформиться и полностью открыться — а с постели все так же доносился великолепный густой храп с переливчатыми руладами, перемежавшимися сопением и храпением. Джин, вдобавок ко всему, еще и великолепное снотворное средство. Мистер Хамфри безмятежно почивал сном младенца — разве что младенцы не способны на этакое внушительное шумовое извержение, сделавшее бы честь былинному богатырю.
Потом диким кошачьим мявом взвыла сирена. Даже у тех, кто стоял по другую сторону «двери», по спине пошли мурашки — что уж говорить о спящем, который мгновенно проснулся, недоуменно завертел головой, прижался к стене, вытаращив глаза, с отвисшей нижней челюстью. И неудивительно, если посмотреть на происходящее с его стороны…
Совсем недалеко от кровати, посередине комнаты, открылся проем размерами с обыкновенную дверь, обрамленный по периметру хаотическим миганием разноцветных лампочек, холодными вспышками синих и алых световых лучей, пучками бивших в спальню, чертивших по стенам и потолку причудливые зигзаги.
Потом эта вакханалия поутихла, и из сияющего проема в спальню шагнули две фигуры, с ног до головы светившиеся зеленым гнилушечьим светом, с совершенно черными лицами. Они встали в шаге от постели, и та фигура, что была справа, на отличном английском языке произнесла:
— Привет, мистер Хамфри. Просим прощения, что так бесцеремонно разбудили, но дело не терпит отлагательств.
Мистер Хамфри, постукивавший зубами и сотрясаемый крупной дрожью, убежденно произнес:
— Это все от джина. Да, от джина…
Левая фигура незамедлительно приблизилась к нему вплотную и, протянув руку, бесцеремонно цапнула левую бакенбарду, дернула ее так, что зеленщик поневоле взвыл.
— Похоже это на видение от джина? — рявкнула фигура.
— Н-не особенно… — согласился мистер Хамфри.
— Вот и не говорите глупостей, любезный мистер Хамфри, — сказала фигура наставительно.
— Черт меня заешь со всеми потрохами… Не припомню, чтобы мы были знакомы…
— Вот и удобный случай познакомиться, — хмыкнула фигура. — Мистер Хамфри, мы, да будет
— Эй! — завопил мистер Хамфри. — Эй, эй! Джентльмены, вы точно не по адресу! Вот уж кто вам никогда не отсылал сообщений, так это я! Кого хотите спросите в Нортбридже, и вам скажут, что я всегда считал как раз наоборот: никаких таких сообщений в никакое такое космическое пространство и посылать не надо! Неправильно это! Вам бы лучше потолковать с его светлостью лордом Бэннингом, он-то как раз этими делами и занимается… Если вы не знаете, где его найти, я вам в два счета растолкую: идите из Нортбриджа на северо-восток по старой Шосберийской дороге, когда минуете…
— Сами знаем, — оборвала другая фигура, непринужденно освещая мистера Хамфри трехцветным лучом сигнального фонаря — что зеленщику, сразу видно, крайне не нравилось.
— Мы из полиции, — внушительно заявила вторая фигура. — Да будет вам известно, у нас тоже есть полиция…
— Эй, эй! — воскликнул мистер Хамфри. — В таком случае у вас и судьи наверняка есть?
— Найдутся, — кратко ответствовала фигура.
— А значит, коли есть полиция и судьи, и законы есть? По какому такому закону вы пугаете честного англичанина? Который ничего такого не совершал?
— Успокойтесь, мистер Хамфри, — заявила левая фигура. — Мы вам не собираемся причинять ни малейшего вреда. Вы совершенно правы: перед законом вы ни в чем не виноваты…
Явно приободрившись, мистер Хамфри протянул уже почти что нормальным голосом:
— А какого ж тогда черта… Этак человека удар хватить может, верно вам говорю…
— Необходимость, — веско произнесла правая фигура. — К вам у закона и полиции никаких претензий быть не может. Все претензии будут предъявлены кое-кому другому… В космическом пространстве, знаете ли, категорически не принято, не имея соответствующего разрешения, рассылать сообщения по собственному желанию. Есть строгий порядок, лицензии и полицейские разрешения… Вам понятно?
— Чего ж непонятного… — проворчал мистер Хамфри. — Лицензии и разрешения… Дело нехитрое… Я-то при чем?
— Мы знаем, мистер Хамфри, что в Нортбридже вы пользуетесь немалым авторитетом как человек рассудительный и здравомыслящий…
— Ну, что уж отрицать, есть такое, — не без самодовольства кивнул мистер Хамфри. — Некоторый авторитет, а как же…
— Вот и прекрасно. Как человек с авторитетом, вы, конечно, сможете убедительно изложить землякам все, чему только что были свидетелем. Объясните, что космическая полиция не церемонится с нарушителями и применяет подчас самые жесткие меры… Не к вам, разумеется, не бойтесь…
— Да я и не боюсь, — заявил уже опамятовавшийся зеленщик. — Чего честному человеку бояться? А что за меры такие?
— Скоро узнаете, — заверила фигура. — Совсем скоро. Постарайтесь растолковать все правильно… Прощайте!
Вслед за тем фигуры попятились к проему, вновь засверкавшему разноцветным миганием лампочек и охапками бивших во все стороны световых лучей. Исчезли в нем, и почти сразу же все исчезло, как не бывало.
— Отлично, — сказал генерал. — Сразу видно, что его весьма впечатлило…