Стрекоза в янтаре
Шрифт:
Мои движения разбудили его, и он вновь был самим собой – уравновешенным и веселым, каким обычно бывал по утрам. Но веселость эта пугала меня, я помнила, что произошло ночью, и после завтрака стала рыться в аптечке.
К несчастью, чтобы приготовить превосходную микстуру от бессонницы, мне не хватало нескольких трав. Но тут я вспомнила, что Маргерит рассказывала мне об одном человеке. Раймон, торговец травами, проживал на улице де Варенн. Колдун – так назвала она его. Как раз то, что мне нужно. Так, все утро Джейми будет на складах. В моем распоряжении карета
По обе стороны от входа тянулся чистый деревянный прилавок, а за ним на высоту, вдвое превышающую средний рост человека, поднимались полки. Некоторые из них были застеклены, очевидно, там хранились самые редкие и дорогие лекарства. Углы шкафов украшали толстые позолоченные купидоны в развевающихся одеяниях. Надув щеки, они дудели в рожки. Создавалось впечатление, что эти лихие и даже развязные создания вдоволь попользовались спиртными напитками, выставленными на прилавках.
– Могу я видеть месье Раймона? – спросила я молодую женщину, стоявшую за прилавком.
– Мэтра Раймона, – поправила она меня, простецким жестом вытерла красный нос о рукав и указала в дальний конец помещения, где из-за перегородки зловеще выплывали густые клубы коричневатого дыма.
Являлся ли Раймон колдуном или нет – неизвестно, но обстановка у него была соответствующая. Из черной плиты, сложенной из шифера, выплывал дым и кольцами уходил наверх, под низкие потолочные балки. Над огнем было укреплено нечто вроде столика из камня с углублениями, откуда торчали стеклянные перегонные кубы и медные «пеликаны» – так называют металлические сосуды с длинными носиками, – из которых капала в чашки какая-то подозрительного вида жидкость. Небольшой, но вполне удобный дистиллятор. Я осторожно принюхалась. Над всеми запахами превалировал густой спиртной дух, исходивший от огня. На буфете выстроился аккуратный ряд чисто вымытых бутылок, что лишь усилило мои подозрения: помимо торговли амулетами и приворотными зельями мэтр Раймон, по всей очевидности, делал немалые деньги на производстве высококачественного шерри-бренди.
Сам алкогольных дел мастер склонился над огнем, подбрасывая в печь уголь. Услышав, что кто-то вошел, он выпрямился и приветствовал меня радушной улыбкой.
– Как поживаете? – вежливо осведомилась я.
Впечатление, что я оказалась в хижине колдуна, было столь сильным, что я ничуточки не удивилась бы, услышав в ответ кваканье.
Ибо больше всего на свете мэтр Раймон напоминал огромную добродушную лягушку ростом чуть выше четырех футов, с бочкообразной грудью и кривыми ножками. Он обладал также толстой и липкой на вид кожей исконного обитателя болот и слегка выпученными, дружелюбно глядящими черными глазками. Разве что не зеленый и без бородавок, а так – самая настоящая лягушка, по всем статьям.
– Мадонна! – Лицо его расплылось в улыбке. – Чем имею счастье служить вам?
Оказалось, что у него совершенно нет зубов, что еще больше усиливало сходство с лягушкой, и я смотрела ему в рот, словно завороженная.
– Мадонна? – повторил он, вопросительно глядя на меня.
Поняв, насколько мое
– Я просто задумалась: целовала ли вас когда-нибудь красивая молоденькая девушка?
Он так и покатился со смеху, и я покраснела еще больше. Потом, широко, во весь рот ухмыльнувшись, ответил:
– Много раз, мадонна! Но увы, не помогает. Как видите.
Тут мы уже оба рассмеялись, чем привлекли внимание девушки за прилавком – она с любопытством заглянула за перегородку. Мэтр Раймон прогнал ее жестом, затем, кашляя и держась за горло, проковылял к окну и распахнул створки, чтобы немного проветрить помещение от дыма.
– Так лучше? – спросил он, глубоко вдыхая прохладный весенний воздух, и, отбрасывая с плеч длинные седые пряди, добавил: – Ну-с, мадонна, поскольку теперь мы друзья, может, подождете немного? Мне тут надо срочно закончить одно дельце.
Я тут же согласилась, и он вернулся к печи, все еще похохатывая и держась за бока, и начал наполнять канистру дистиллятора. Я же тем временем расхаживала по комнате, разглядывая набор самых разнообразных и удивительных предметов.
С потолка свисал внушительных размеров крокодил, по всей видимости чучело. Я глазела на его желтое брюхо, твердое и блестящее, точно восковое.
– Настоящий? – спросила я, присаживаясь за исцарапанный дубовый стол.
Мэтр Раймон поднял на меня глаза и улыбнулся:
– Мой крокодил? Ну разумеется, мадонна. Придает клиентам чувство уверенности, что они попали по адресу.
Он кивнул в сторону полки, тянувшейся вдоль стены на уровне глаз. Она была уставлена белыми керамическими сосудами с причудливой позолотой на каждом. Там были изображены цветы и звери, и к каждому прикреплена бирка с рецептом. На трех ближайших ко мне сосудах красовались бирки с надписями по-латыни, и я с некоторым трудом, но все же перевела: крокодилья кровь, печень и желчь того же зверя.
Я взяла один, вынула пробку и осторожно принюхалась.
– Горчица, – сморщив нос, заметила я, – и чабрец. Но как это вы умудрились придать снадобью столь омерзительный вид?
Я слегка наклонила сосуд, разглядывая жирную черную жидкость внутри.
– О, да этот хорошенький носик, мадонна, у вас не просто для украшения! – На жабьем лице расплылась широкая улыбка, обнажая крепкие голубоватые десны. – Эта черная жидкость – перегнившая мякоть тыквы, – сознался он и, понизив голос, добавил: – А что касается запаха… так это настоящая кровь.
– Но не крокодилья же!
Я подняла глаза к потолку.
– Сколько цинизма у такого нежного создания! – скорбно заметил Раймон. – Дамы и господа, состоящие при дворе, куда доверчивее по природе, на свой, аристократический лад, разумеется. Нет, если честно, это кровь свиньи, мадонна. Свиньи куда более доступный материал, нежели крокодилы.
– Да, конечно, – согласилась я. – Этот, должно быть, стоил вам недешево.
– Нет, мне повезло. Я получил его в наследство, как и почти все остальное в этой лавке. От предшествующего владельца.