Стрела Габинчи
Шрифт:
Сбросила объедки в ведро для поросенка, потом достала две чашки и налила в них заваренный на смородиновых листьях отвар, бросив для сладости по куску медового сахара.
Затем выглянула в коридор – Роя видно не было. Гизелла шагнула к небольшому настенному зеркалу, поправила волосы и, немного поколебавшись, развязала на блузке шнурок.
Снова выглянула в коридор, сделала разрез пошире и, подхватив чашки со сладким отварам, пошла к гостям.
– Ну, хозяйка, вы нам все носите и носите! – обрадовался тот, что сидел на дальнем конце
37
Дом Гизеллы оказался куда просторнее, чем выглядел с улицы. В задней его части имелась квадратная пристройка, рассчитанная на хранение сушеной рыбы и старых сетей. В одном из небольших отделений этой пристройки хозяйка устроила гостям постель, набросив поверх мягких сетей большой кусок льняной ткани.
Под голову им достались мешки, в которые были положены старые овчины, и получилась роскошная постель, о какой приятелям за последние дни не приходилось даже мечтать.
– А где отхожее место, спросил? – укладываясь в темноте, поинтересовался Ригард.
– Хозяйка сказала – в коридоре слева дверца.
– Ведро там?
– Нет, прямо отхожее место…
– Фаянс, что ли?
– Не знаю, я там не был. Я и фаянс ни разу не видел.
– А я видел.
– И где же?
– В доме бургомистра.
– А как же ты туда пробрался?
– Копченых кур на кухню приносил, а обратно мамаша меня через покои провела. Открыла одну дверцу и говорит: ну-ка, Ригард, загляни… Я заглянул и поразился прямо, это оказалось отхожее место с фаянсом. Там все чисто и вода журчит. А еще зеркало большое и розовым маслом пахнет.
– Иди ты…
– Честное слово!
Они помолчали, потом Клаус сказал:
– Не может того быть.
– Чего не может?
– Чтобы здесь, в деревне и сразу – фаянс.
– Да, это вряд ли.
Они помолчали. После сытного ужина сон не шел.
– Ты думал, как свинью ловить будем?
– Думал, но пока в общем.
– Ну и как?
– Яму копать придется. Если эта свинья здоровая, а она, судя по рассказам, очень здоровая, нам с ней просто так не сладить.
– Не сладить, – согласился Ригард и почесался. – Вроде блох здесь нету, правильно?
– Нету. Откуда здесь блохи, тут никто не живет, а рыба только сушеная.
– Ну так и что со свиньей?
– Я же говорю – в лоб ее не возьмешь, небось клыки-то о-го-го…
– Да уж, видал на стенках отметины, – со вздохом произнес Ригард.
– Вот. А мы ее возьмем умственно.
– Как это?
– Я ж тебе раньше уже говорил. Выроем яму, сверху положим веток и листьями присыплем. Она пойдет по тому месту и сразу провалится.
– Хорошо придумано, – сказал Ригард. – Даже руки не испачкаем.
– Вот именно. Только яму придется копать долго, а так – ничего страшного. Ладно, давай спать, завтра рано идти к месту присматриваться.
– Да,
38
Наконец долгий переход и сытный ужин сделали свое дело, и они заснули. Ригарду почти сразу стал сниться дом и мешок с копчеными курами, которые он вез на арендованном ослике в дом бургомистра. А Клаус в своем сне стоял на берегу моря, и накатывающиеся волны разбивались о камни у его ног. Пена взлетала клочьями, уходящая вода закручивалась воронками, и темно-зеленые водоросли хлестали по камням – жесткие, словно веревки.
«И как они там держатся на таких бурунах, за что цепляются?» – успел подумать Клаус о водорослях и проснулся от того, что кто-то потянул его за ногу.
– Что? – спросил он, открывая глаза.
– Пойдем, поможешь мне… – сказала хозяйка, загасив масляный светильник, отчего в маленькой загородке повис запах гари.
Клаус поднялся и, не надевая сапог, покорно двинулся за хозяйкой, ориентируясь лишь на тлеющий фитиль светильника. Наполовину он все еще оставался во власти сна и слышал отдаленный шум океанских волн.
– Сюда, – сказала хозяйка, заводя его в небольшую комнату, где пахло сушеными травами и каким-то ароматическим маслом.
– Что делать-то? – спросил он. Хотелось спать, но предстояло, как он полагал, что-то поднять, куда-то переложить или…
– Ложись сюда, не бойся… Рядом будь, я тебя не обижу.
Хозяйка легла в постель и потянула его за руку, а пока Клаус соображал что к чему, ловко сняла с него белье. Затем ее руки скользнули по его телу, и тут Клаус по-настоящему проснулся. Он вспомнил глаза Гизеллы, изгиб ее шеи и полную грудь за распущенным шнурком блузки.
– Я… Я… не умею, тетенька…
Она хрипло хохотнула и прижала его к себе.
– Не бойся, вдвоем сладим…
И они действительно сладили. Клаус качался, словно на высоких волнах, невольно вспоминая образы из минувшего сна. Шум ветра, шквальный порыв, торжество стихии, а затем тихий шелест песка… Или это был ее шепот?
Когда все закончилось, он лежал рядом с ней, испытывая необыкновенный восторг, и улыбался в темноту.
Вдруг за тяжелыми ставнями послышался треск, а затем с шумом рухнул забор. Гизелла вздрогнула и прижала Клауса к себе. Прошло несколько мгновений, и ближняя стена вздрогнула от удара, потом еще раз, как будто кто-то ходил вдоль нее, приноравливаясь к работе.
Внезапно последовал такой удар, что Клаус вскрикнул, а Гизелла приложила палец к его губам.
– Тихо, – прошептала она и погладила Клауса по голове. – Стена крепкая, железом стянутая… Свинья ее только проверяет, если не поддается, пойдет к соседям.
– И что, всегда так?
– Нет, не всегда. Дворов много, поэтому к нам на третий, а то и на пятый день наведывается…
– Мы с Ригардом ее поймаем, – неуверенно пообещал Клаус. Ему было неловко, что он закричал, когда свинья ударила в стену.