Стрела Габинчи
Шрифт:
Сам пасечник возился под навесом у дома, подрезая что-то на новых рамках большим загнутым ножом.
– Эй, хозяин! Работников привел! – крикнул Дирк. Пасечник оглянулся, оставил работу и поспешил к калитке.
Его волосы и борода были почти седыми, и это делало его старше, однако молодая осанка и живые глаза на загорелом лице говорили о том, что ему не более пятидесяти лет.
– Эти, что ли? – спросил пасечник, глядя на Клауса с Ригардом поверх калитки.
– Эти, – уверенно ответил Дирк, сплевывая шелуху.
– А
В голосе пасечника слышалось сомнение.
– Совладают. А не совладают – денег не заплатишь, – сказал Дирк. – Ладно, пойду я, мне коровник чистить надо, а вы тут сами договаривайтесь.
– Так ты сам-то не пойдешь? – удивленно спросил пасечник, как и Клаус с Ригардом какое-то время назад. – Лестницы-то кто понесет?
– Лестницы не нужны, – авторитетно заявил Клаус.
– Не нужны? – переспросил пасечник, глядя вслед уходящему Дирку.
– Не нужны.
– А что нужно?
– Три шеста полуторных, веревка, чтоб их связывать, большая старая ветошь, ведро воды, кресало и трут. А еще кусок мяса величиной с кулак.
– Ишь ты! – поразился пасечник. – А кресало зачем? Лес подпалить хочешь?
– Не бойся, ты платишь деньги, а мы все делаем правильно.
– Ты платишь – мы делаем, – поддержал приятеля Ригард.
– Шесть полных денег плачу.
– Шесть – мало, – покачал головой Клаус.
– Это никуда не годится, – сказал Ригард. – Таких и цен-то нигде нету.
Пасечник смутился. Слишком уже слаженно действовали эти двое.
– Хорошо, дам восемь медных денег, если дело сделаете, и это… мясо-то зачем?
– Для прикормки.
Пасечник почесал в затылке и оглянулся на свои ульи.
– Мяса нету, но я могу у соседа цыпленка потрошеного купить. Сгодится цыпленок?
– Сгодится, – уверенно заявил Клаус.
5
Через полчаса небольшой отряд выдвинулся в сторону темнеющего у горизонта леса, где, по словам пасечника, находилось дупло шершней, уничтоживших его пчел.
Пасечник шел первым и нес пустое ведро с ветошью. Воды, по его словам, можно было набрать недалеко от дупла – в низине.
Клаус и Ригард несли длинные шесты и веревку, поделив ношу поровну. Тропинка шла через поля, из придорожной травы выпрыгивали целыми стаями потревоженные кузнечики. Трепеща крылышками, они перелетали на несколько шагов вперед, чтобы затем снова прыгнуть и бешено помчаться дальше.
– Ишь, как взвились, дармоеды! – комментировал их поведение пасечник. – Нет бы пользу какую приносили, а то ведь только жрать горазды, и проку от них никакого. Разве что на наживку для рыбы сгодятся.
Ригард кузнечиков побаивался и, когда они касались его рук, вздрагивал и закрывал глаза, при этом пару раз ткнув Клауса шестом в спину.
– Ты глазами-то смотри! – ругался тот. – Тебе что, дороги мало?
– Извини, Клаус, это меня эти… Ух ты! Опять!
Ригард отдергивал руку и едва не
– Они еще и колются, Клаус!
– А как было бы хорошо, если бы шершни пчелок не трогали, а жрали этих толстопузых, – продолжал свою тему пасечник. – Или вот хотя бы червей. В лесу их на деревьях видимо-невидимо. Ведь птички-то клюют и вон какие веселые. А эти… Все норовят в улей залезть.
Пасечник сплюнул и сокрушенно покачал головой.
– Разбойники дорожные, одно слово.
Шли они долго – около двух часов, сделав по пути две остановки на отдых. Ригард уже и не рад был, что ввязался в это дело. Заработать ему хотелось, но он не был приспособлен к физическому труду так, как Клаус, которому каждый день приходилось носить воду и дрова с реки, со старой пристани.
Наконец, когда Ригард уже собирался пожаловаться на натертые ноги, отряд вышел на опушку, где стояло большое засохшее дерево. Примерно на высоте в три человеческих роста в стволе зияло дупло, возле которого вилось несколько шершней.
– Это они? – спросил Ригард, садясь на траву.
– Они самые, – ответил пасечник, поглядывая на своих врагов исподлобья. – Сколько воды принести, полное ведро?
– Положи в него ветошь и залей водой, мне нужно, чтобы она мокрая была, – сказал Клаус, стараясь держаться солидно.
Пасечник смерил его оценивающим взглядом, выложил сверток с тушкой цыпленка и, подхватив ведро с ветошью, пошел к озерцу, от которого ветерком доносило запах тины.
– Ну что, Румяный, помогай мне, – сказал Клаус и, прикинув на глаз высоту до дупла, стал прикладывать друг к другу жерди.
– А откуда ты все это знаешь, Клаус? – поинтересовался Ригард, подавая веревку. – Ты чего, когда-то шершней гонял?
– Да я их раньше и в глаза не видел, – усмехнулся Клаус и покосился в сторону ушедшего пасечника. – Это меня Брицай надоумил.
– Пьянчуга, что ли?
– Он самый. Я весь вечер воду таскал и все раздумывал, как все это сделать, чтоб не покусали. С лестницы-то опасно…
– Опасно, – согласился Ригард, прислушиваясь к низкому гудению шершней.
– Ну вот, шел я себе с последней парой ведер, а тут навстречу Брицай. Дай, говорит, попить, нутро горит – мочи нету. А я ему говорю, так, для смеху, расскажи, мол, как шершней выгнать, тогда дам воды… Тот мне все и выдал. Пришлось дать воды.
– Понятно.
– Вот тут придержи пальцем… Ага… А теперь убирай, затягиваю…
Первые две жерди были скреплены, и Клаус потряс получившуюся конструкцию, проверяя ее надежность.
– Порядок, давай третью палку.
– Так что тебе пьяница рассказал?
– А вот так все и рассказал. Мясо, говорит, чтобы всех приманить в дупло. Они мясо сырое очень любят.
– Ишь ты, – покачал головой Ригард. – А кресало и трут – чтобы поджигать?
– Ясное дело. Надергаем сухого мха, подцепим на палку и бросим в дупло. Тут-то им и конец придет.