Стрела Гильгамеша
Шрифт:
– Где найден? Он не в клинике умер от той самой горячки?
– Нет. Там опять какая-то темная история. В ночь своей смерти Гилевич по неизвестной причине поднялся с постели и попытался сбежать из больницы. Дежурный санитар хотел его остановить, но не смог – безумцы бывают удивительно сильными. В итоге Гилевич выбрался в больничный сад, но дальше ворот не ушел. Утром он был найден в том саду, убитый стрелой…
– Стрелой? – недоверчиво переспросила Мария. – Вы не шутите? Ерунда какая-то…
Тут она заметила, что настырная
Ну все, подумала Мария, сейчас обе припрутся, и вся беседа насмарку. Но полная дама что-то сердито сказала вязаной, Мария, умевшая читать по губам, поняла, что та просит оставить несчастного сотрудника в покое и не бегать за ним, а то уже неприлично. Ну, пришла к нему женщина, так что с того? Может, она по делу…
«Хоть один нормальный человек оказался в этом гадюшнике», – с облегчением подумала Мария, увидев, что дамы пошли обратно, причем вязаная все оглядывалась и порывалась вернуться, но жилетка крепко держала ее за руку.
– Так стрела – это странно, – повторила Мария.
– Действительно, очень странно. Но этот факт засвидетельствован тремя вполне надежными людьми – лечащим врачом, сестрой милосердия и больничным служителем. И даже отмечен в свидетельстве о его смерти.
– И опять же, при чем тут Вестингауз и его карта?
– Я уже подошел к этому. После смерти друга Григорий Генрихович неожиданно покинул Петербург, уехал куда-то на две недели, а когда вернулся, упомянул в разговоре со своим племянником, что сделал, наверное, самое главное дело в своей жизни, и показал тому пергаментный конверт, в котором находилась некая карта. Тогда и возникла легенда, что Вестингауз где-то спрятал найденный Гилевичем артефакт, а на этой карте обозначил место его захоронения.
– Ужасно интересно вы рассказываете! – без всякого притворства воскликнула Мария.
Венедиктов взглянул на нее более внимательно и увидел неподдельный интерес в ее глазах. Славная женщина, подумал он. Неожиданно ему стало легко. Как давно он просто так не разговаривал с симпатичной умной женщиной! Он забыл, как это приятно. Он многое забыл. А теперь вот вспомнил.
Как известно, для того, чтобы мужчина посчитал женщину умной, достаточно внимательно его слушать, изредка вставляя подходящие междометия.
– И что же было потом? – улыбнулась Мария.
– А потом случилась еще одна поразительная вещь. Упомянутый мной разговор с племянником состоялся в кабинете Вестингауза. Племянник ушел, а через час помощник Вестингауза постучался в кабинет, чтобы напомнить своему шефу, что тому пора читать лекцию. Кабинет был закрыт изнутри, его хозяин не отзывался. Вызвали слесаря, вскрыли дверь и… нашли Григория Генриховича мертвым. Как и Гилевич, он был убит стрелой. Причем дверь, как я уже сказал, была заперта изнутри…
–
– Окно тоже было закрыто.
– Удивительная история!
– Еще какая!
– А что с картой?
– А карта пропала. Кабинет тщательно обыскали, но не нашли ни ее, ни конверта, в котором она лежала.
– Может, ее унес племянник?
– Так он сам и рассказал о карте! И настоял на том, чтобы обыскали кабинет, потому что считал, что карта чрезвычайно важна. Если бы хотел ее присвоить, он бы о ней промолчал.
– Тогда, может быть, никакой карты и не было?
– Скорее всего, так и есть. Но разговоры все равно пошли, и возникла легенда, что карта спрятана в кабинете. С тех пор кто только ни искал ее там – и все безуспешно. И вот теперь…
Венедиктов мрачно замолчал, глядя в землю перед собой.
– Что вы хотели сказать? – допытывалась Мария. – Выговоритесь, поделитесь со мной тем, что вас гложет!
Кирилл Николаевич быстро взглянул на нее, вздохнул.
– Я уже не знаю, кому можно верить, а кому нет. Вокруг меня происходят такие странные вещи… Вот сейчас от меня требуют, чтобы я нашел эту карту, от этого зависит жизнь женщины, которая…
– Которая была вам дорога? – предположила Мария, хотя прекрасно знала, что это не так.
– В том-то и дело, что не знаю…
– Разве так бывает?
– У меня какие-то странные провалы в памяти, иногда я помню одно, иногда – другое…
Марии стало его жалко. Она тронула Венедиктова за руку и уже хотела рассказать, что она все знает и о злобном карлике, и о фальшивой жене в малиновом пальто, но перед глазами вдруг возникло сердитое лицо Надежды, которая шевелила губами, говоря: «Ты что, рехнулась – вываливать все подряд? Он тебе не поверит, замкнется, вообще может послать подальше, и что тогда делать?»
Крути ни крути, а подруга права, пока нельзя ничего говорить.
– Могу вам предложить только одно: давайте вместе поищем карту в вашем кабинете, – предложила Мария.
– Да это бесполезно! Карту искали больше ста лет – и все впустую! Я и сам, признаюсь вам, искал ее, когда получил этот кабинет от своего предшественника. Знаете, легенды заразительны. Но я проверил каждый уголок – и ничего, никаких следов! Так что, думаю, карты просто никогда не было.
– Давайте все же попытаем счастья. Может быть, мне повезет. Говорят же, что новичкам везет.
– Ну если вы так хотите…
– Да, лучше сделать что-то, чем сидеть сложа руки.
– Вы правы. – Венедиктов вздохнул, поднялся, шагнул вперед и вдруг оглянулся на Марию. – Спасибо вам.
– За что?
– Без вас я сидел бы, печалясь и не зная, что делать. А так… мы хоть что-то попытаемся. Знаете притчу о двух лягушках?
– Кто же ее не знает! – рассмеялась Мария.
Улыбка ее красила, особенно такая, искренняя, поэтому Кирилл Николаевич в который раз подумал: «Славная женщина».