Стрела любви
Шрифт:
Дункан обернулся к Дугалду в поисках поддержки, но старший брат отмахнулся.
– Не смотри на меня так, – буркнул он. – Я говорил тебе, что заключать с ней пари – себе дороже, даже с учетом форы.
Дункан, тяжело вздохнув, полез в свой спорран [1] , достал монеты и положил на ладонь сестре. Его взгляд обещал скорую месть.
Маргарет хотела отдать одну монету Бригид, но тут вдруг заметила, что подруга взирала на Дугалда с очень странным выражением, а тот, в свою очередь, сердито смотрел на мужчин, собравшихся
1
Спорран – поясная сумка-кошель. – Примеч. ред.
Маргарет выругалась себе под нос. Она совершенно забыла о том, что легкомысленно болтала с врагами, – по крайней мере, так это выглядело бы в глазах ее семьи, хотя и считалось, что этот сбор в замке – встреча временных союзников.
Она поспешила разрядить нарастающее напряжение и бойко проговорила:
– Граф и его свита вернулись в замок с охоты прямо перед нами. Боюсь, мы с Бригид остановили их своим откровенным восторгом от скачек. – Она бросила на графа Каррика взгляд заговорщицы. – Хотя… К счастью, игра, которую мы прервали, велась без резных фигурок.
Роберт Брюс лукаво улыбнулся, что совершенно не понравилось братьям красавицы.
– Игра? – переспросил Дугалд.
– Нет, шутка, – отмахнулась Маргарет.
Дункан посмотрел на сестру, потом на графа, затем снова на сестру, после чего удовлетворенно вздохнул. Он расслабился и теперь взирал на свиту своего врага с меньшей враждебностью. Зато Дугалд таращился на Брюса с такой злобой, словно никак не мог решить, какое оружие использовать против него – меч или боевой топор.
– С ней нельзя заключать пари, – сказал Дункан. – Если, конечно, не хотите остаться без серебряных монет. Наша крошка Мэгги – удивительное создание. Она всегда выходит победительницей. Когда Джон Лорн был у нас в Гартланде, она выиграла у него десять шиллингов.
– Каким образом? – заинтересовался Брюс, явно впечатленный суммой.
– Он сказал, что женщина не сможет выпить кружку эля быстрее его. И, разумеется, ошибся.
Маргарет прыснула. Джон Лорн ей ужасно не нравился, и было очень приятно увидеть, как он подавился своими словами – в буквальном смысле.
Это сообщение позабавило Роберта Брюса, однако выражение лица Йена Маклина оставалось непроницаемым. Впрочем, Маргарет почувствовала, что он не одобрил ее пари.
Она сдержалась и не закатила глаза… пока Йену явно следовало расслабиться и научиться развлекаться. Пари – это очень весело, особенно если выигрываешь.
– Что ж, пить эль – это великое искусство, – игриво заметил Брюс.
Маргарет пожала плечами.
– Все очень просто, если знаешь, как правильно открывать рот.
Дункан вдруг истерически захохотал, Дугалд поморщился, а на лицах Брюса и Йена отразилось смущение. Маргарет взглянула на Дункана, ожидая объяснений, но он только помотал головой, не в силах произнести ни слова: его душил смех. Наконец, сумев справиться с собой, он пробормотал:
– Это моя вина. Я не должен был принимать нынешнее пари.
– Почему? –
Дункан начал объяснять, но Маргарет жестом остановила его и повернулась к Фину. «Симпатичный юноша, – сказала она себе. – Такой же высокий и отлично сложенный, как Йен, но только с волнистыми темно-каштановыми волосами и яркими глазами цвета изумрудов». Сначала она рассматривала его как потенциального ухажера для Бригид, но подруга пока не проявляла к нему интереса, как, впрочем, и к другим мужчинам. Однако же теперь Маргарет была рада, что не сделала никаких шагов в этом направлении. Что-то в нем ее тревожило. Она точно не могла сказать, что именно, но молочный брат Йена ей интуитивно не нравился.
– Вы уверены, что иначе я не смогла бы его превзойти? – осведомилась девушка.
В ее легкомысленном тоне прозвучали стальные нотки. Бригид их тотчас узнала, хотя Фину было невдомек. Бридж потянула подругу за руку, тихо пробормотав:
– Пойдем: скоро полуденная трапеза, и мы должны…
– Разумеется, не смогли бы, – громко проговорил Фин.
– Почему? – поинтересовалась Маргарет.
– Вы женщина, – заявил Фин таким тоном, словно этим все было сказано.
Маргарет оглянулась на Дугалда и Дункана. Братья же развлекались, строя вполголоса догадки, куда это все приведет.
– Как мило, что вы это заметили, – усмехнулась девушка, и в ее голосе не было сарказма… почти не было.
Йен попытался вмешаться, ощутив приближение грозы.
– Фин не хотел вас обидеть, леди Маргарет. Я уверен: вы отличная наездница.
Маргарет действительно была очень хорошей наездницей, но почему-то у нее появилось ощущение, что над ней посмеялись. Она усмехнулась, решив, что смеется тот, кто смеется последним, и с вызовом уставилась на молочного брата Йена.
– Возможно, вас удивит, что женщины могут делать многое не хуже мужчин, а кое-что даже лучше.
– Ну, рожать детей, шить и следить за тем, чтобы еда для мужчин была на столе вовремя, – это они, возможно, действительно умеют лучше, – с высокомерной ухмылкой проговорил Фин. – Но решать задачи, требующие физических и умственных усилий, женщины не способны.
Маргарет скрестила руки на груди.
– А кто это сказал?
– Бог. Церковь. Немощный сосуд, вы же понимаете…
На сей раз Маргарет все же не удержалась и закатила глаза. Опять «немощный сосуд» и «грехопадение – вина Евы»? Чтобы не слышать подобных вещей, она всячески избегала посещений церкви. Правда, сейчас все было намного хуже, чем в Гартланде. Похоже, обитатели Стерлинга большую часть своего времени проводили в часовне.
– Мне кажется, что слабее не тот, кто был обманут Сатаной, а тот, кого так легко удалось уговорить съесть яблоко. – Она весело засмеялась, глядя на шокированных мужчин. Что ж, так им и надо! – Но в случае с верховой ездой и, возможно, плаванием под парусом, – продолжила девушка, – могу сказать с полной уверенностью, что все мужчины не правы.
Мужчины из свиты Брюса – включая Йена – молча уставились на нее, разинув рты.
Она пожала плечами, не желая извиняться. Ведь то, что она сказала, было чистейшей правдой.