Стрелкотня
Шрифт:
– Дебилы! – шипит сердитый Кир, хотя в слове «дебилы» нет ни одной шипящей. – Я вам чё с-сказал? На месте стоять!
Глебка открывает рот, но Кир дёргает обоих за поворот:
– Всё, линяем! Быс-стро… и тихо! О решётку не споткнись. Ща они на карту налюбуются и сюда двинут.
«Интересно, а где этот эвакуационный выход? Если получится их перехватить…»
Топая по коридору, подгоняемый Киром тычками в спину, Слава поспешно рисует в голове план помещений. Так, в квестовой зоне – не вариант, там одна дверь у ресепшена, куча
Славу снова прошибает как ударом тока – от мысли, что эти уроды могут припереться прямо в тир. К Андрею, девчонкам… Нет! Выход – это ведь большие двери и широкий коридор. А это, скорее всего, на нижнем ярусе. И поскольку он должен вести куда-то за территорию, значит… Точно!
Дальние помещения нижнего этажа всегда заперты. Официально – там хранится какое-то оборудование. Всезнающий Глебка уверяет, что там настоящий командный центр со всякими пультами, дизелем и запасами. Короче, всё, что нужно, чтобы превратить бывшее бомбоубежище в действующее.
Выход, скорее всего, где-то там же, ведь мимо служебок идёт коридор, которого на верхнем этаже нет… а куда он может тогда вести, если не к выходу?
А значит, эти уроды туда и потопают. И теоретически их можно будет перехватить, например, на лестнице или…
Тир встречает «разведку» вздохами облегчения и светом фонариков прямо в глаза.
– Да блин, слепите! – возмущается Слава, поспешно заслоняясь рукой.
Взъерошенный как кот Кир за его спиной плавно, без стука закрывает дверь.
– Всем тихо! – говорит он резко и, кажется, хочет что-то добавить, но в это время вперёд вылезает Глебка:
– Ребят, нас ща убивать будут!
Под прицелом. Кир
Мать-мать-мать.
Это, в общем, всё, что Кир имеет сказать о ситуации. Но не говорит.
Потому что он – инструктор, а вокруг – ученики. Дети. Да, кое-кто из «детей», не будем тыкать в Андрея пальцем, уже на полголовы выше, но это не отменяет статуса. Они – дети, он – инструктор.
Быть взрослым – это не только раздавать указания. Это подавать пример, нести ответственность и быть готовым ради своих подопечных… да в общем-то на всё!
О последнем Кир раньше не задумывался. Как-то не приходило в голову, что «дети» могут оказаться в опасности… посреди набитого оружием тира в бывшем бомбоубежище. Опасность тут исходила разве что от самих юных апологетов практической стрельбы. Любой маньяк трижды пожалеет о задуманном, когда ему в лоб упрётся ствол калибра 9 мм в руках улыбчивого русоголового юноши, у которого всё в жизни потрясающе просто. Почти что ещё одна игра вдобавок к тем, в которые он с компа или телефона режется.
…Да даже «мелких» .22 из рук белобрысой девчоночки в милой футболке со скелетиком ему мало не покажется!
Короче, в подобном столкновении
Нельзя сказать, что Кир не знал, на что подписывается, когда Юрич с Глебкиным отцом брали его на работу: в конце концов, практическая стрельба – это не просто экстремально-спортивное хобби для «золотого мальчика», и стрелковая секция – не просто «демократичный» круг общения за пределами элитной гимназии.
Нет, Кир знал…
Но уж точно не на то, чтобы оказаться запертым в этом чёртовом бомбоубежище вместе со своими курсантами – и несколькими «авантюристами», грабанувшими оружейку тира!
«В замкнутом пространстве. Связи нет, света нет, уйти нельзя, зато оружие в руках. А в темноте впереди есть… другие люди. Тоже вооружённые. И они знают о вас – и договориться с ними не выйдет».
Накаркал, блин, Макаренко-младший, великий, твою мать, педагог! Всё прям как заказывал, даже грёбаная темнота в наличии!
И в этой самой темноте ты топаешь по коридору, подсвечивая карманным фонариком в левой руке, пока правой то подгоняешь тычками парней, то мимолётно касаешься браунинга в кобуре. И коридор этот, зараза, такой короткий ещё полчаса назад, тянется целую бесконечность. И ещё одну. И ещё…
И каждая мышца, каждый нерв орут, умоляют: беги! Ну беги же! Но бежать нельзя. Надо ступать мягко-мягко, тихо-тихо, потому что сзади, где-то за твоей спиной – враг.
И весь мир, все великие цели в жизни сжимаются до одного простого желания: уберечь подопечных.
«Да когда я сам-то успел взрослым стать?! Хуже того, ЕДИНСТВЕННЫМ взрослым здесь и сейчас! Эй, мироздание, это нечестно!»
Когда справа впереди показывается ещё один фонарик, Кир замирает, пытаясь понять, галлюцинация это, противник или…
– Кир!
Облегчение затапливает Кира так, что аж ноги подгибаются на мгновенье.
Оттого, что вырвался из этого бесконечного кошмара «на цыпочках по тёмному коридору».
Оттого, что хотя бы здесь всё в порядке.
Оттого… Так, Макаренко, соберись! Нихрена ещё не закончилось, кошмар только начинается!
– Нато… – выдыхает Кир. Но тут же берёт себя в руки: – А ну марш внутрь.
– Да блин, слепите! – возмущается шагнувший в тир Слава.
Первым делом Кир судорожно подсчитывает лучи фонариков. Раз, два, три… четвёртый – Глебкин, широкий и мощный, это вам не телефонная вспышка. Так, а где?!
Кир не успевает поседеть (если, конечно, осталось, чему седеть, после забега по коридору!), как Слава зажигает-таки свой.
И шестой – у самого Кира.
Все на месте. Всё в порядке… пока что. Пока те, в коридоре, не увидели здесь свет и не услышали голоса.