Стрелок-4
Шрифт:
— Ну, наверное, за то, что он тебя бросил одну и со мной на войну подался.
— А разве вы его с собой сманивали?
— Нет.
— Тогда в чем вина? — грустно улыбнулась Анна, — Я так располагаю, что Федя, уже не маленький. Сам должен соображать, что делает.
— В том-то и дело. Повязала нас с ним служба солдатская, да война Балканская, будь они неладны. Видно судьба у нас такая. Один набедокурит, а другому расхлебывать.
— Ой, что же это я вас в прихожей держу, — спохватилась женщина. — Проходите, пожалуйста.
— Благодарствую.
— Чаю
— С удовольствием, — охотно согласился Будищев, выкладывая на стол принесенные с собой гостинцы. — Тем более что разговор у нас предстоит серьезный.
— Случилось чего? — испугалась вдова.
— Типа того.
— Ну, говорите уж, что жилы-то тянете!
— В общем, так, Аннушка, — начал Будищев, прочистив предварительно горло. — Ты, верно, знаешь, что наша с Гедвигой швейная мастерская закрыта?
— Да уж слыхала, — насторожилась вдова.
— Помещение пустует, оборудование простаивает, люди опять же без работы…
— Вы к чему это ведете?
— К тому, что не правильно это.
— А я тут при чем?
— Анна, я в вашем портняжном деле мало что понимаю. Мне нужен человек, который все это наладит и запустит. И лучше тебя я никого не знаю.
— Ой, да как же это. А Геся, то есть, Гедвига ваша когда вернется, тогда как?
— Вот когда вернется, тогда и думать об этом будем. Пока же надо делом заниматься.
— Думаете, на каторгу ее отправят? — по своему поняла уклончивость Будищева Анна. — Жалко-то как!
— А вот не хрен было глупостями заниматься. Книжками там запрещенными и всяким прочим, никто бы ее и не тронул.
— Зачем вы так, — пригорюнилась портниха. — Ей теперь тяжко.
— Тяжко?! — неожиданно зло переспросил Дмитрий. — А мне каково? На моих плечах, чтобы ты, Аннушка, знала, полсотни душ мастеровых, семьям которых завтра жрать нечего станет, если я в какой-нибудь блудняк встряну! Да еще Стеша сиротка, которая по милости этой дуры в свою халупу посреди зимы вернулась. Это не говоря уж, о таких же портнихах как и ты, без работы оставшихся.
— Да я ведь не про то, — со слезами на глазах попыталась возразить женщина, но Будищева было не остановить.
— А я как раз про это! Ты себе не представляешь, что мне стоило ее из революционного болота вытянуть, чтобы «радетели за народное счастье» до цугундера не довели, и вот вам здравствуйте!
— Может быть, она просто не могла отказать человеку, попавшему в беду? — тихо спросила вдова.
— Может и так, — пожал плечами подпоручик. — Во всяком случае, адвокат строит защиту именно на этом. Мол, не знала, не догадывалась, просто так получилось…
— Так вы не бросили ее? — с явным облегчением в голосе воскликнула портниха.
Будищев на секунду окаменел, но затем будто сбросил с себя оцепенение и быстро ответил.
— Я своих не бросаю. Чем смогу, помогу. Только, сама понимаешь, даже если выпустят, в Петербурге ей остаться будет нельзя. А дело стоит. Поэтому,
— Да как же вот так сразу? Тут все обдумать надо.
— Так думай, кто не дает? Только не долго, завтра Шматов приезжает, а тебе еще к встрече готовиться.
— Уже завтра? — обрадовалась Анна.
— Если только адмирал Посьет не подведет. [1]
Увидев перед собой Анну, Федя оробел. Все красивые слова, которые он успел придумать, куда-то улетучились, язык одеревенел, а ноги стали ватными. К тому же в последний момент парень вспомнил, что яркий туркменский платок, припасенный им для подарка, остался в багаже и подарить любимой женщине ему нечего. От такого конфуза ему и вовсе захотелось провалиться сквозь землю, но тут старого приятеля опять выручил Будищев, что-то сунувший в руки своему бывшему камердинеру.
— Вот, — промямлил «первейший на весь Закаспийский край купец», протягивая маленькую коробочку.
— Ой, что это? — смутилась портниха.
— Открой, да посмотри, — ободряюще улыбнулся Дмитрий, одновременно делая знаки Федору, мол, «куй железо, не отходя от кассы», пока случай подходящий!
В футляре оказалось золотое кольцо с маленьким камушком кроваво-красного цвета.
— Это мне? — все еще не веря своим глазам, воскликнула Анна.
— Тебе, — еле нашел в себе силы, чтобы кивнуть Шматов.
— На свадьбу-то хоть позовете? — ухмыльнулся Будищев, но потом понял, что друзья стесняются, проявил совершенно несвойственную ему деликатность и отвернулся.
Как ни старалась княгиня Щербатова, ее салон был далеко не самым модным в Петербурге. Разумеется, ей удавалось принимать у себя сильных мира сего, модных литераторов, а также заезжих знаменитостей, но все это было не то. Не хватало какой-то особой изюминки, чтобы, говоря по-простонародному переплюнуть соперниц. Но, кажется, сегодня княгине Долли, которую на самом деле звали Авдотьей, нежданно-негаданно удалось взять реванш, ибо ее гостями стали дети придворного банкира барона Штиглица.
Появление Людвига и Люсии произвело настоящий фурор. Конечно, их семью нельзя было назвать родовитой, но вот баснословно богатой вполне. И как вы думаете, кто унаследует состояние старого барона, когда милосердный Господь призовет его на свой суд? В общем, на молодых людей была объявлена охота и, где бы они ни появлялись, на них сразу же скрещивались взгляды потенциальных женихов и невест.
Было, правда, еще одно новое лицо. Офицер флота, отличившийся во время последнего похода на Геок-тепе, Дмитрий Будищев. Познакомила их кузина ее супруга — графиня Блудова, бывшая прежде любимой фрейлиной покойной императрицы, она же попросила ввести его в свет. Молодой человек приходился Антонине Дмитриевне племянником, а ее брату Вадиму незаконнорожденным сыном. Ну и, соответственно, дальней родней самой княгине. [2]