Стрелок-4
Шрифт:
— И какова цена вопроса? — поинтересовался давно потерявший способность удивляться человеческой подлости и жадности Будищев.
— Долги мои не столь уж велики, — пожал плечами Блудов. — Всего порядка ста двадцати тысяч рублей. Для зятя придворного банкира это сумма просто смехотворна, не так ли?
— Это все?
— Плюс, небольшое ежегодное содержание. Хочу выйти в отставку и остаток жизни пожить в свое удовольствие. Где-нибудь в Ницце или Италии. Надоела, знаете ли, вечная петербургская слякоть.
— Харя не треснет?
— Фи, — сморщил нос граф. — Как вам все-таки недостает
— Ничего, стерпите.
— Да уж, придется, — с видом христианского мученика перед Нероном вздохнул Блудов.
— Ладно, я вас понял, ваше сиятельство, — кивнул Дмитрий.
— Вы согласны?
— Я подумаю.
— Думайте быстрее. Вам ведь тоже нужны деньги и срочно.
— Все то вы знаете… папа.
— Не только вы умеете собирать информацию… сын мой.
Обычно, Будищев старался прийти домой пораньше, но сегодня был вынужден задержаться. Приближался первый в его жизни бал, на котором его представят всему высшему свету столицы в качестве нового графа Блудова и объявят об их с Люсией помолвке. Следовало, что называется, не ударить в грязь лицом, а потому он получал уроки танцев у заезжего балетмейстера, потом заехал на очередную примерку к портному.
Вы знали, что обычный парадный мундир совсем не годится для танцев на балу? Нужен более легкий, чтобы не мешал кружиться в танце. Ордена на него не цепляются, кроме тех без которых вообще не обойтись, как имевшиеся у Дмитрия «Владимир» с «Георгием». Слава богу, в царствование нынешнего императора нет надобности носить вместо длинных панталон короткие кюлоты и шелковые чулки, еще относительно недавно составлявшие непременный атрибут бальной формы.
Мысль о том, что ему не придется появиться перед всеми в таком «гомосячьем» виде немного успокоила бравого подпоручика, сумел сдержаться и не набить физиономию портному, почти сладострастно восхищавшемуся мужественным сложением своего нового клиента.
— Ах, месье, помяните мое слово, вы непременно произведете настоящий фурор! — буквально промурлыкал маэстро Вуазье, проделывая над своим клиентом какие-то малопонятные манипуляции.
— Разве только нажрусь ликеру и устрою танцы на столе, — криво усмехнулся Дмитрий.
— Ну, если вы, месье, склонны к подобному времяпрепровождению, — со значением в голосе заметил модельер, — для этого есть другие места.
— Увы, это все в прошлом, — дипломатично заявил моряк, невольно отстраняясь от портного, и пропел своим фальшивым голосом несколько строк из знакомой с детства песенки. — Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки, и буду счастлив я вполне… [3]
— Ах, эти женщины, — с явным разочарованием в голосе протянул маэстро Вуазье, дослушав про Жаннетту и Жоржетту. — Сколько от них бед!
— И без них никуда!
— Что же, месье Будищев, ваш наряд почти готов и завтра будет доставлен вам домой.
— Вот и славно, — отозвался клиент, предвкушая возвращение домой и ужин в компании дожидающихся его Стеши и Семки.
Странное дело, они и раньше жили вместе, но лишь теперь, когда с ними не было Геси, они стали чувствовать себя семьей. Ему нравилось возвращаться домой, трепать волосы мальчику, подставлять щеку для поцелуя
Геся. Они не виделись с самого его отъезда в поход. Свиданий в Петропавловской крепости не давали, да он, честно говоря, и сам не рвался. Да и чтобы он сказал ей, что нашел себе другую? Моложе, красивее и богаче ее…Адвокат регулярно докладывал ему о ходе дела, точнее о полном отсутствии движения по нему. Дмитрий вежливо выслушивал его. Давал деньги на передачи и подачки надзирателям, но это все. Отрезанный ломоть. Чемодан без ручки. Нести тяжело, а бросить сейчас как-то неудобно…
— Ваше благородие, — почтительно согнулся швейцар, — к вам дамочка пришедши.
— Кто? — не понял занятый своими мыслями подпоручик.
— Мамзель, говорю, пришла к вам. Я проводил. Семен ваш ее узнал…
— А Стеша?
— Дык, не видал, — развел руками привратник. — Степанида Акимовна ведь все больше через черный ход ходят. Вы бы ей сказали, что молодой барышне это вовсе даже и не прилично.
— Хорошо-хорошо, — отмахнулся от него Будищев и, почти бегом поднялся по лестнице.
— Кто там? — спросила кухарка, услышав, как щелкнул дверной замок.
— Я дома, встречайте, — благодушно отозвался подпоручик, снимая пальто и самостоятельно вешая его в огромный вполовину совсем не маленькой прихожей гардероб.
— Что же вы, Дмитрий Николаевич, — привычно пробурчала вышедшая встречать его Домна, — я бы приняла вашу шинельку…
— Ничего я и сам управился. Лучше накрывайте со Стешей на стол, а то что-то я проголодался.
— Так нету Степаниды-то до сих пор…
— В смысле?
— Нету и все. Учительша ее пришла, а ее нету. Сидит теперь в гостиной, в чем дело не говорит.
— Здравствуйте, — с порога заявил Будищев, заходя в комнату, и остановился как вкопанный, наткнувшись на напряженные взгляды посетительницы и сидящего рядом с ней Семена.
— Здравствуйте, Дмитрий, — поднялась со своего места барышня. — Боюсь у меня для вас плохие известия.
— Искра? — изумился тот.
Перед ним стояла старая знакомая, из революционного кружка Ипполита, одетая все с той же нарочитой простотой, но при этом по-прежнему красивая и… опасная.
— Рада, что вы меня не забыли.
— Забудешь тут… что вы делаете в моем доме?
— Это наша учительница в воскресной школе, — вылез вперед Семка.
— Это я уже понял, — строго посмотрел на него наставник и мальчик сконфужено замолчал.
— Я бы никогда не пришла к вам, — немного помявшись, начала барышня, — если бы обстоятельства не сложились подобным образом…
— Мадам, может, хватит прелюдий?
— Вообще-то, мадемуазель, — ледяным тоном процедила революционерка и добавила не без яду в голосе, — в вашем нынешнем состоянии такие нюансы следует знать!
— Я жду, — проигнорировал подколку Дмитрий.
— Дело в том, что вашу воспитанницу арестовали…
— Как? — ахнул Семка.
Будищев на мгновение будто окаменел, после чего вперил в собеседницу пристальный взгляд и не предвещающим ничего доброго тоном спросил: