Стрелы в полете
Шрифт:
«Это тебе только кажется, что не дурак, – грустно усмехнулся он про себя. – Хватка не та… И завтракал ты всего лишь чашкой киселика, дорогой».
Наконец бутерброды были готовы, стол накрыт – и хозяин расположился на диване наискосок от Сергея, у другой стены.
– Кисловато как-то было, – еще раз сказал он, отхлебнул кофе и взглянул на гостя. – А теперь вот нормально. Здесь нормально. – Он постучал согнутым пальцем по виску и уточнил: – В коробочке.
У Сергея пропала последняя тень сомнения. Он пришел именно туда, куда должен был прийти.
– У меня тоже, – сказал он. – Когда вы… ты
Парень осторожно поставил чашку на стол, отложил бутерброд. Лицо его было серьезным и чуть озадаченным.
– Пожалуй, у меня тогда же… – Он протянул Сергею руку. – Давай знакомиться. Я так и думал, что ты не зря пришел. Юрий.
Сергей пожал крепкую ладонь:
– Сергей.
– Серега, значит. А я, вообще-то, Комар. С детства так называют. Потому что фамилия у меня Комаров.
– Крупный комар, – усмехнулся Соколов. – И голос самый что ни на есть комариный. Ну, а я постоянно был Серегой да Серым.
– Это ясно. Закон природы. Еще можно – Серж.
– На Сержа я не тяну, – вновь усмехнулся Соколов.
– А меня можешь Комаром называть.
Они кружили возле главного, словно бы не решаясь начать.
Юрий-Комар взял свою чашку, задумчиво покрутил в руках и опять поставил. Поднял голову.
– Ну, что, Серега, давай, рассказывай. Думаю, если бы не ты меня, то я бы тебя все равно нашел.
– Не знаю, с чего и начать, – неуверенно произнес Соколов. – Зыбко все как-то, непонятно, словно болото какое-то… В общем, уже с неделю, наверное, снится мне что-то такое…
Он, запинаясь и сбиваясь, рассказывал Юре о своих снах. О том, как услышал зов и проделал во сне путь к железной двери, а потом решил найти эту дверь, из-за которой кто-то беззвучно звал его, Сергея Соколова. Комар взял с подоконника пачку сигарет, закурил и внимательно слушал, пуская в потолок сизоватые струи дыма и то и дело крепко сжимая пальцами свой неказистый нос.
– Ясно, – сказал он, когда Сергей замолчал. Ткнул окурок в пепельницу и задумчиво захрустел печеньем. – Впрочем, ни хрена не ясно. – Он поставил вазочку с печеньем перед Сергеем. – Жуй. Когда жуешь, думается лучше, это я давно заметил. Закон природы. Понимаешь, старик, мне тоже что-то такое… Только я ведь на снотворном, она же болит, подлюка, – Комар осторожно погладил себя по бедру. – Проваливаешься, как в шахту – «Мама, не бросай меня в шахту!..ахту!..ахту!..» – да? Просыпаешься, словно из-под земли выдираешься. И помнишь – что-то было, много всякого виделось, а что именно?… Но вот ты сейчас сказал, как шел сюда во сне, – и у меня словно окошко в мозгах прочистилось. Знаешь, вроде как «дворниками» по грязному стеклу – хоп! И вновь видно дорогу. И там кто-то фарами тебе мигает и еще сигналит наподобие ментовской сирены, только потише. Вернее, сигналил, пока ты ко мне не пришел. Это я просто сейчас вспомнил. – Комар отодвинул чашку и хлебницу, положил руки на стол и подался к Сергею. – Ты ведь не говорил мне, где живешь, согласен?
– Да вроде бы нет, – неуверенно ответил Соколов.
– Не «вроде бы», а точно не говорил, старик! А я вот сейчас сирену эту вспомнил – а дудело-то у меня внутри тоже уже где-то с недельку, только я все на нервы списывал… Так вот, вспомнил я эту сирену – и картинка-то моя ночная и всплыла. За точность не ручаюсь, новостройки –
– В Южном, – сдавленным голосом подтвердил Соколов.
– Та-ак… И что мы с этого имеем? – Юрий поскреб свою щетину, потом, не глядя, взял с тарелки кусок ветчины и принялся тщательно жевать, устремив взор куда-то вдаль. Прожевав, он вдумчиво сказал: – А ни хрена мы с этого не имеем. Мы, два незнакомых друг другу человека, зовем друг друга, причем делаем это совершенно бессознательно, да? – Он выжидающе посмотрел на Сергея, и тот кивнул. – То есть даже не я тебя зову, а мой мозг или там что-то еще, не знаю, и у тебя то же самое… А встретились – и понятия не имеем, зачем друг друга звали. Как тебе это, старик?
Сергей пожал плечами. Ему было досадно и как-то не по себе. Он-то думал, что при встрече все прояснится, а выходило так, что Юра знает не больше него, то есть – тоже ничего. Абсолютно ничего…
– И вообще, все это какой-то фантастикой отдает, – продолжал Комар. – Какими-то видиками. Как наши мозги уловили друг друга? У нас там что – приемники какие-нибудь стоят? Кто же это их туда засунул? Или мы с тобой телепаты? У тебя как насчет экстрасенсорных способностей? Ну, там телепатия, ясновидение… Никогда за собой ничего такого не замечал?
Сергей честно подумал и отрицательно покачал головой:
– Нет, ничего. И в лотерее ни разу не угадывал.
– У меня тоже ничего, – задумчиво сказал Комар. – Нет, тут что-то не так! – Он хлопнул по столу ладонью и вытащил из пачки новую сигарету. – А ну-ка, давай поподробнее о себе: кто ты, что ты… А потом я. Может, найдем какие-то пересечения? Ведь неспроста же все это, согласен, старик?
– Да уж, на какую-то случайность не похоже, – подтвердил Сергей. – Меня сюда тянуло вполне определенно. Другое дело – зачем? А насчет того, кто я и что я – пожалуйста.
Он начал рассказывать о себе. Юра слушал и курил, а когда прикончил сигарету, вновь принялся хрустеть печеньем, активизируя свой мыслительный процесс.
– Понятно, старик, – произнес он, когда Сергей замолчал. – Значит, работу ищешь… Взял бы я тебя к себе, только мне юристы не нужны – не тот профиль.
– Да я и не набиваюсь, – мрачно заметил Сергей и принялся намазывать на хлеб печеночный паштет – толстым-толстым слоем.
– Ладно, – сказал Комар. – Слушай теперь мою автобиографию. Родился в восьмидесятом и пошел в детский сад – в пятнадцатый, у ремзавода, знаешь? А оттуда прямиком в школу потопал, в четвертую, у парка Пушкина…
Чем дольше Сергей слушал Комара, тем больше убеждался, что пути их нигде раньше не пересекались: жили они в разных районах, и в школы ходили разные, и учились потом в разных вузах… Единственное, что было у них общего – это год рождения. Последние два года Юрий возглавлял частное предприятие, – и, судя по всему, на хлеб с маслом ему вполне хватало. И с паштетом тоже.
Но все эти сведения не давали ответов на вопросы: почему он подсознательно или бессознательно звал Сергея? Почему слышал такой же зов Сергея? Почему вообще с ними обоими происходило что-то непонятное?…